Так или иначе, но занятие, к которому его увлекли путём обыкновенного шантажа, вдруг действительно стало нравиться. Но более от него в восторге оказалась Ольга Иннокентьевна, которой приелась скучная и размеренная жизнь сплетницы из высшего сословия. Руководствуясь принципом Аристотеля: De duobus malis minus est semper eligendum6, Николаю Ильичу пришлось ей соврать, будто проигрался он в карты и оттого попал в курьеры. И всё-таки, постепенно авантюрист всё чаще стал задумываться над сложившейся ситуацией, а на душе, день ото дня, становилось всё неспокойнее. Уж очень странным со стороны могло показаться дело. Взамен пустяковой услуги, Поздняков поступился репутацией семьи. Это пугало. Нет, Николай Ильич конечно знал, что запретное что-то возит и может от того пострадать, но казалось ему куда страшнее будут неприятности от обманутого мужа. Однако время шло, и его суждения об том менялись. Из-за постоянных беспокойств, Николай Ильич стал мучиться бессонницей, а если засыпал, то под утро обнаруживал, что мокрый весь от поту, а сны почти никогда не помнил, хотя знал, что кошмары в них одни. К врачам обращаться боялся, однако и без того понимал, нервное у него это было… Между тем, приобщив Николая Ильича поначалу лишь к курьерскому делу, Поздняков стал таскать его за собой и по кружкам…
Наконец, повозка выехала на улицу, мощёную торцом, и Николай Ильич облегчённо вздохнул.
– Теперь нутро от вибрации хоть отдохнёт! – пошутил он, слегка, по привычке, наклоняясь к супруге, хотя грохот и стук почти стих, а коляска пошла мягко и ровно. – Ты довольна путешествием?
Появилось вдруг желание поболтать. Хотелось отвлечься от тревожных мыслей.
Но Ольга говорить не хотела. Погружённая в свои мысли, она смотрела куда-то вбок и словно не слышала. За размышлениями подъехали к дому. Николай Ильич спрыгнул на землю, и помог спуститься жене.
Извозчик терпеливо дождался, пока прислуга Николая Ильича в лице уже немолодого, рыжеволосого Ивана, снимет с задников багаж, и громко цокнул языком. Лошадь описала круг, разворачивая повозку, и затрусила обратно.
– Парасковья померла, – ошарашил Иван.
В нос ударил запах перегара.
– Тьфу, ты! – Николай Ильич скривился и отмахнулся от прислуги. – Сколько раз тебе говорить, не жри корчму7 с утра!
– Так мы же… – Иван растерянно-испуганно заморгал глазами, переводя взгляд на хозяйку и обратно. – Помянули с Никодимычем.