Задыхаясь от негодования и страха, Полина попыталась вырваться из рук потерявшего рассудок мужика, но в этот момент полетела на спину.
– Не смей! – крикнула она обречённо, и поперхнулась от того, что повалилась спиной на сено.
Под весом Савы Полина вскрикнула.
– Люба ты мне! – раз за разом повторял Сава.
– Побойся бога! – молила Полина голосом, полным слёз. – Там ведь Гришка кровью истекает!
– Чего тебе до того Гришки?! – срывался с его губ хрип. – Больше для виду корчился. Я ему только кожу порезал…
Одновременно Сава с необычайным проворством задрал подол и накрыл вожделенный, так доселе его манящий, открывшийся ротик Полины своими губами. Они стукнулись не больно зубами. Извиваясь, барыня поранила щёку Савы. Но это только раззадорило насильника. Его рука шарила по животу женщины. Наконец пальцы ухватили завязку. Ловко и умело, без особых проблем, Сава развязал пояс. Повёл ладонью выше. Освободил плечо и ткнулся в него губами. В тот момент он едва не задохнулся в крике от запаха кожи Полины. Был он особый, внеземной. Душистый, густой, особливый и не такой как у всех исходил от Полины бабий дух. Никак не мог Сава сравнить его ни с чем, даже близко. Только туман набил голову враз, и мысли все из неё улетели.
Всё происходило как во сне. Они сопели, кряхтели, стонали… Полина жарко дышала ему то в ухо, то в шею… Хрустели от напряжения и веса Савы кости женщины. Несколько раз ей всё же удавалось высвободиться. Но она лишь успевала втянуть в себя воздух, как Сава снова наваливался на неё и подминал под себя. Вскоре платье уже лежало рядом, а Полина осталась в рубахе. От стыда она зажмурилась. Прижимая одной рукой женщину крепко к себе, другой Сава лихорадочно освобождал её от последней преграды к телу. Хотя, можно конечно уже и без этих усилий обойтись. Стоит лишь подол задрать. Часто так с девками поступал, когда торопился. Но отчего-то с Полиной не мог обойтись подобным образом, а хотел он её всю увидеть. И нипочём ему мысль о том, что сено колюче, и ранит нежную кожу её. Не думал об этом разгорячённый и доведённый до исступления мужик. Вот и совсем нагая она под ним! Из глотки Савы вырвался животный хрип. Лишь аккуратные, словно точёные из берёзы ножки, обуты в справные башмачки на шнурках. От вида их Сава окончательно голову потерял.