Осёл бродячий скрипач - страница 7

Каждое слово пронзало сердце Джеймса, каждая насмешка затмевала яркий свет его мечтаний. Казалось, что весь город повторяет старые слова фермера Джона:

– Ослы не играют на скрипках.

– Суровая реальность того, что его недооценивают, отвергают и судят по его ушам и четырем копытам, наполнила его отчаянием. Он был просто ослом, животным.

Он отвернулся от насмешек, и его сердце упало. Был ли этот мир за пределами фермы? Столкнется ли он с отвержением и одиночеством на каждом углу? Его музыка казалась незначительной по сравнению с суровой симфонией сомнений и жестокости.

Джеймс тосковал по теплу фермы, по запаху сена, по нежному теплу своей собственной конюшни. Но по мере того, как бушевал шторм и ночь становилась все темнее, в нем загоралась искра неповиновения.

Его не заставили бы замолчать ни резкие слова, ни залитые дождем небеса. Он никогда не забудет свою музыку, песню, которая отзывалась эхом в его душе.

С обновленным чувством целеустремленности он настроил скрипку, лежавшую у него на боку, и мелодия его мечты эхом отозвалась в его сердце. Предстоящее путешествие может быть трудным, но песня в нем не угаснет.

И он знал с решимостью, столь же твердой, как его копыта на грязной дороге, что даже самые жесткие объятия дороги не смогут заглушить музыку, которую он должен был играть.

Дни превращались в недели, а путешествие Джеймса продолжалось. Он научился выживать в дороге. Он собирал ягоды и ел яблоки из фермерских садов, тихое извинение звенело в его сердце. Возможно, горожане и не встретили его с распростертыми объятиями, но дикая местность таила в себе тихую щедрость.

Дождь и ветер, которые когда-то пугали его, превратились в успокаивающую колыбельную. Он искал укрытия под древним деревом или прижимался к скалистому выступу, ветер нашептывал истории о далеких землях. У него была скрипка, верный спутник в этом путешествии самопознания. Она стала продолжением его самого, ее дерево согревалось от его прикосновений, струны вибрировали в такт биению его сердца.

Дни становились длиннее, солнце ласковее. Пока Джеймс путешествовал, на сердце у него становилось тяжело от одиночества. Он страстно желал, чтобы кто-нибудь услышал его музыку, разделил ее волшебство. Однажды, после особенно тяжелой ночи, проведенной под рушащимся каменным мостом, Джеймс решил, что больше не может позволять своей музыке молчать. Он разделит ее, даже если для этого придется играть перед равнодушными лицами незнакомцев.