Зал как будто по команде выдохнул. Пошёл шёпот, постепенно переходящий в гул обсуждения услышанного. Но Верховный уже ушёл в свой кабинет. Впереди его ждал тяжёлый разговор дома, с женой. Что он ей скажет? Он сидел и думал, думал…
Вечером в доме Верховного судьи.
Его дом в два этажа ничем не отличался от соседних домов, разве что высоченным деревом справа от фасада, которое постоянно цвело ярко-синими цветами. Альвис любил сидеть под ним, любоваться клумбой, круглый год играющей всеми цветами радуги. В эти минуты ему хорошо думалось, принимались правильные решения, строились планы на будущее. Но сегодня было всё по-другому. Принятое сегодня решение хоть и виделось ему единственно правильным, лежало на сердце тяжёлым камнем. Альвису было невыносимо жаль жену, которая сейчас заперлась в спальне и рыдала, причиняя ему душевную боль. Он стоял за дверью спальни и не знал, какие слова подобрать, чтобы облегчить её, да и свои страдания. Кажется, все аргументы уже прозвучали.
– Ты, наверное, забыла, сколько бед они нам принесли. Начиная от воровства и грабежей до убийств и открытой войны. У нас впервые появился военный бюджет! А главное – агрессия заразительна, и если не пресечь это в зачатке, от нашего гуманизма ничего не останется, и вместо одного меня, Верховного судьи, появится целая судейская система. Как я ещё мог поступить? Помиловать их всех? А может, только его? Ты сама понимаешь, что это невозможно. В конце концов, не ты одна его любишь! Это и мой сын. И я его тоже люблю. Тем больнее далось мне это решение.
Альвис ещё постоял у закрытой двери в спальню жены, прислушался. Всхлипы, наступившие после рыданий, стихли. Кажется, она начала успокаиваться. Судья вышел в сад. На небе уже зарождалась утренняя заря. Садовые ароматы действовали умиротворяюще, но на душе всё равно было неспокойно. Генетики не смогли выяснить причину этой мутации, а значит, она может повториться. Наверное, придётся вводить генный контроль от рождения, но это конфликтует с Хартией о правах человека. Как на это отреагирует общество? А тут ещё это интервью. Придётся вместо сна посидеть, подготовиться к каверзным вопросам.
Как Альвис и думал, Дросида, самая популярная журналистка, ни свет ни заря пришла в дом Верховного. Красотой она не выделялась, но умом и бульдожьей хваткой превосходила всех журналистов. Она заслужила право самой выбирать, кого интервьюировать, самой редактировать или выдавать в эфир материал.