Давид отпустил меня, сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшую коробку. Он бросил мне на кровать упаковку лекарств.
Я даже не читала название – так сильно пылала чувствами…
А зря.
Давид перевел на меня тяжелый взгляд. Наваждение спало… он снова ожесточился.
– Пока я не закончил с тобой, ты принадлежишь мне. Любишь другого? Люби. Мне по хрену. Но трахать тебя я один буду.
– К чему ты это? – я до боли прикусила губу.
– Я прочитал, первую таблетку пьют в первый день месячных, – он кивнул на коробку, – значит, начнешь сегодня.
Я опустила взгляд.
Три блистера – с 21 таблеткой каждый.
Сердце пропустило удар. Уши заложило.
Я отшатнулась от лекарства как от огня.
– Это противозачаточные, – объяснил Давид, – пока на три месяца.
– Я не буду их пить. И с тобой я больше не буду.
Давид неласково улыбнулся и потрепал меня по щеке, мол, наивная глупая девочка.
Боже…
Сердце билось так бешено, что я с трудом дышала. Когда он склонился и поцеловал меня, я не противилась.
Давид отодвинул бесшовный край и без труда зашел в меня пальцем. Задыхаясь от жажды, я открыла рот и едва услышала, как он сказал:
– Я собираюсь трахать тебя каждый день. Без защиты. До тех пор, пока ты не надоешь мне.
Я тихо застонала, испугавшись, что никогда не надоем ему.
Давид ушел, но вернулся со стаканом воды. Он нежно вытащил один блистер и достал из него первую таблетку.
– Не пить таблетки – твое право. Но если залетишь, тебе придется выносить и родить этого ребенка. А теперь открывай рот.
Я распахнула губы и высунула язык, а Давид положил на него маленькую круглую таблетку.
Так будет лучше для нас. Для меня.
Иметь детей от нелюбимого мужчины было страшно.
– Моя девочка, – похвалил Давид, – собирай вещи, мы вылетаем домой.
Давид
Пять лет.
Столько я провел за решеткой по своей глупости.
Думал, что выйду из тюрьмы – стану умнее, начну женщин разборчивее выбирать.
Выбрал.
На свою голову.
Это была не девочка, а киллер в юбке – закрой глаза и получишь пулю.
– У меня немеют руки, – жалуется тихо.
Жасмин.
Бросаю взгляд вправо, вспоминаю, что она рядом со мной. Ее запястья, прикованные к потолочной ручке, были мертвенно-бледными.
– Извини, детка. Второго покушения я не переживу.
– А как пережил первое… расскажешь?
Жасмин просила так учтиво, что я почти поверил в ее невиновность.
– Чтобы в следующий раз добить?