Я потихоньку приземлился на свой балкон, посмотрел на луну и подумал, что далеко мне всё-таки с работы домой добираться – вечно какие-то приключения…
Что будет, если я «проснусь»?
Открою веки…
«Проснусь» и перестану ждать весну –
Искать тепло в конкретном человеке?
Что будет, если я «проснусь»?..
Что будет, если чистота… исчезнет?
Лучше?
Или хуже?
Когда я вдруг забуду слово «нужен»,
И каждый уберётся в «просто так»?
Что будет?
А точнее, как?
Что, если я, нарушив свой обет,
Циничней стану, жёстче и упрямей,
Начну всё время думать о себе
И спрячу сердце в самый твёрдый камень?
Что, если я нарушу свой обет?..
Я недостаточно устал,
И приводить дела в порядок,
Под тенью кружевных оградок
Себя оставить
Не спешу –
Не вправе.
Я пишу
И этим заглушаю шум парада
Яви,
Чёрный шум…
Мне многое тут сделать надо!
И формула до глупости проста:
Доверие, поддержка, чистота!
Я знаю столь далёкие места,
Где никого вообще не будет рядом…
Я всё же недостаточно устал.
Я не хочу «проснуться» –
Мне не надо!
И я не тот, и всё не то…
Сосед присмотрит за котом.
Спускаюсь, кутаюсь в пальто,
Собаки воют.
[Сквозь томный лес бредёт душа,
Ей ночь повязывает шарф
Из внутренностей камыша
И хвои]
Мне нет ни мира, ни мирка…
К моим, почти что сорока,
Есть беспокойная река
И эти камни.
[Бредёт душа, и льдинки слёз
Вплетает в серебро волос,
Холодными, как шёпот звёзд,
Руками]
Я еду к маме
Налегке,
С больным дрожанием в руке…
Потом к реке и на песке
Я успокоюсь.
[Сквозь томный лес бредёт душа,
Ей ночь повязывает шарф
Из внутренностей камыша
И хвои]
Я не знаю, что будет завтра…
Два яйца и бекон на завтрак?
Горсть таблеток? Глоток воды?
Нагота?
Пустота?
Усталость?
Бормотание черных дыр
На полу и стенах вокзала?
Я не знаю, что будет после…
Где я брошу сырые вёсла?
Но, как будто на кромке сна,
Опуская в песок ладони,
Мне не нужно об этом знать
И уж точно не надо помнить.
Я не знаю и, если честно, –
Это светлая неизвестность,
Потому что в конце концов,
Засыпая в уютной спальне,