Уважала она его и за то, что много книг прочитал и не только художественных, но и философского характера. Которые мама характеризовала как «книги в которых поясняется всё про жизнь людей, и даже про Бога».
Даже то, что отец лихо отплясывал в народных танцах и был умелым танцором в классическом стиле. То, что он прекрасно играл на струнных инструментах и красиво пел – она стремилась прививать мне.
С младших классов школы заставила вступить в танцевальный кружок. Уговорила нашего учителя по пению обучить меня игре на мандолине. И даже когда выяснилось, что у меня полностью отсутствует музыкальный слух, она уговорила меня и учителя продолжить занятия.
В результате, я научился исполнять несколько мелодий из популярных песен. Но не на слух, а по нотам, механически заучивая, в какой последовательности нажимать на лады, чтобы в результате звучала нужная мелодия.
Она даже вальс научила меня танцевать, когда мне только десять лет исполнилось, и не было нигде возможности продемонстрировать своё умение, кроме как дома под пластинку патефона.
Первым необычным происшествием, которое заставило меня с детства анализировать происходящее со мной, стал случай с множественными укусами пчёл из того улья на нашей пасеке, в котором обитала самая злая пчелиная семья.
Я был уже школьником, и будучи во втором классе на каникулах, колхоз назначил меня на свиноферму вторым пастухом к свиноматкам. Эта пастушья обязанность считалась самой простой. Сложнее было пасти овец, телят и волов. На такую работу назначали ребят постарше и поопытней. Но и на свиноферме у меня была напарница старше меня на два года, на которой лежала вся ответственность за стадо.
Пасека мне нравилась, любил там бывать и поэтому с малолетства понимал всё, что там происходит.
Она у нас была самая большая в селе, если не считать колхозную пасеку. Наша – на двенадцать ульев! У других пчеловодов ульи стояли в палисадниках, потому что этих ульев было два или три, и только у дедушки Андрея Моторина было пять ульев пчёл. Но наши пчёлы не поместились бы в палисаднике, поэтому наш дедушка выделил для пасеки большую площадь нашего подворья. Загородил пасеку невысоким тыном: зайти в неё можно только со двора, от колодца, через тяжёлую калитку из жердей, заплетённых ветками вербы сверху вниз.