– Выходила, а Борис пропал, – растерянно проговорила несчастная котовладелица.
– Кот не бутерброд – найдётся! – изрёк я только что сочинённую мудрость, быстро щёлкая по клавиатуре.
– Может, к тебе заскочил, – Настя заглянула под кровать и ойкнула.
– Ты поосторожнее, – сказал я, не желая, чтобы Настька ещё растянулась здесь со своим гипсом.
– Рука горит! – хныкнула соседка и села, усиленно дуя на кисть.
Я нехотя оторвался от монитора с наглыми скелетами, палящими в меня из луков. С Настей что-то происходило. На лбу блестели капельки пота. Она нянчила руку и дрожала, мелко постукивая гипсом. Меня тоже бросило в жар. Кисть жутко зачесалась. Я чуть не содрал часы, расчёсывая багровые буквы.
– Сегодня, – сказала Настя, часто дыша и обхватывая себя за плечи.
– Что сегодня? – выдавил я и застучал зубами. Тело охватил озноб.
– Не знаю, – простонала она.
И тут прямо передом мной со шкафа с сильным грохотом и пылью свалился мейн-кун. Ещё бы чуть-чуть – и хана монитору.
– Ёжкин кот! – вырвалось у меня.
Кот, совсем не ёжкин, а Настькин, уставился на меня ошалевшими глазами и рванул, но я успел ухватить его за хвост.
– Боренька! – промурлыкала Настька, протягивая руки к пушистому монстру.
Она чуть не свалилась с кровати, обхватила кота за грудь и потянула к себе. Хвост начал проскальзывать. Я сжал кулак и услышал мерзкое «Ма-а!»
Кот натянулся, как канат. Настя сглотнула и подняла на меня испуганные глаза.
– Пусти! А-а-а!
Вой сирены в сто тридцать децибел залетел мне в уши, но кота я не выпустил. Меня словно бросили в сауну, стукнули по башке, а потом посадили в холодильник. Руки-ноги сдавило, а голову окутал противный кошачий пух.
Чихнув, я хотел потереть нос, но больно стукнул себя по лицу. Разлепив глаза, я подумал, что помер и очнулся в раю. Квадратном раю «Майнкрафта»! Вокруг зелёными уступами росла трава с яркими пятнами цветов. На лужайке потерянной лего-игрушкой лежала Настя. Её испуганные глаза и коричневый хвост на голове не узнать было трудно. Она таращилась на солнце, словно прикидывая, упадёт оно на неё или нет.
Я попробовал пошевелиться и встать. Всё тело онемело. Руки, на которых я подтягивался каждый день по двадцать раз, одеревенели. Не удивительно, что я чуть не разбил себе нос. Я заковылял к Насте. Ощущения не из приятных. Словно учишься ходить на протезах.