«Я стараюсь быть справедливым и не позволять чувствам влиять на мое суждение – но, дорогой мой Санни, полнейшее равнодушие сирдара к страданиям собственных раненых, его жестокие приказы и обращение с ранеными дервишами, бессовестные казни после победы и бессердечность в целом, проявленная им неоднократно, вызвали у меня отвращение. Я видел больше войны, чем большинство юношей моего возраста, возможно, больше, чем все. Я не брезглив, но я наблюдал в Омдурмане акты величайшего варварства, и теперь я пресыщен видом человеческой крови.
Я всегда буду рад, что был одним из тех, кто победил этих храбрецов оружием, немногим лучшим, чем их собственное, притом что их численности мы могли противопоставить только свою дисциплину. А вся остальная армия просто кормила смерть машинерией.
Интересно, верите ли вы в ценность моего мнения, когда я говорю вам, что [Китченер] ненавидит меня и не раз высказывался по этому поводу максимально открыто – что он всеми силами отказывался принять меня в свою египетскую армию; как он был в ярости из-за того, что сэр Эвелин Вуд послал меня туда, несмотря на его возражения; что мои замечания по поводу состояния наших раненых офицеров и солдат и обращения с ними были ему переданы, а в ответ я получил каждую мелкую неприятность, какую только способен придумать изобретательный разум».