Напротив двери Миланы находился дверной проём – частично было видно коридор, утопающий в полутемноте, и входную дверь; а затем поворот – и стена со старыми блеклыми обоями тянулась налево.
Милана прошла через дверной проём и собиралась шагнуть в тень коридора, где у угла стен находилась дверь, ведущая в небольшую ванную комнату.
– Мила? – раздался голос старшей сестры слева.
Милана остановилась и, не коснувшись круглой ручки, опустила руку. Кухонная дверь была раскрыта. Там возле небольшого стола и углового диванчика стояла стройная высокая Диана, которой было двадцать девять лет. В чертах и форме лица улавливалась схожесть с младшей сестрой – то, что обеим досталось от мамы; но остальное досталось от их разных отцов, которые не провели и секунды со своими дочерями. Волосы Дианы были тёмно-каштановые, волнистые и были убраны в свободный пучок, тогда как передние пряди обрамляли лицо. Она была одета в светлую хлопковую рубашку с короткими рукавами, и из такой же ткани были свободные шорты.
Карие глаза внимательно смотрели на младшую сестру.
– Уже встала? – вытирая руки о вафельное полотенце, спросила Диана.
Милана кивнула и подумала о том, что едва ли сегодня спала. Как и многие ночи. Как и большинство ночей этих последних месяцев.
– Я в ванную, – негромко сказала она, словно не говорила с неделю. Хотя, она что-то сказала вчера, одно-два предложения.
– Может, сначала поешь? – с надеждой спросила Диана.
Милана стояла несколько секунд с пустотой на лице, в глазах, в душе. Высматривая что-то и точно оценивая, Диана чуть прищурилась, а губы сжались. И Милана решила: почему бы и нет. Она кивнула, приоткрыла дверь в ванную и бросила нижнее бельё на крышку корзинки для белья.
Милана села с краю углового диванчика в маленькой светлой кухне: настенная старая плитка с узорами цветов, голубой линолеум с абстрактными светлыми линями. Косые лучи освещали только угол подоконника: просевшего, с облупленной краской; и касались бока серо-белой плиты, которая была старше Миланы, и которая даже когда была чистая, всё равно выглядела грязной.
Диана суетилась – то к разделочной досочке возле чайника, то к раковине в углу кухонных тумб, то к плите с кастрюлькой – но всё в пределах одного-двух шагов. Милана повернула голову направо – возле дверной рамы висел отрывной календарь, и там была большая цифра «8», над числом: июль; под числом: среда. Веки Миланы слегка приоткрыли, а в груди задрожали осколки души.