Он первым нарушил молчание, спросив, едва сдерживая напряжение, низким, с хрипотцой от волнения голосом:
– Ну, вот мы и встретились? – Эта фраза, без тени улыбки, звучала утверждением волка, загнавшего в ловушку зайца. Вот только «волк» заметно переволновался. После такого приветствия ей стало понятно, что история типа: «пошутили, по-дружески обсудили недоразумение и расстались в хорошем настроении» – не про них.
Почувствовав внутреннюю неготовность к общению с этим человеком, она смотрела на него, и лишь одна мысль не давала ей покоя: «Какого чёрта?! Что же сделать, чтобы всё стало проще, легче, понятнее? Почему всё так сложно?»
На неё смотрели глаза, способные рассказать гораздо больше слов, а агрессия была всего лишь напускной защитой. Ощетинившись бронёй, он зачем-то выпендривался, демонстрируя ей, что делает одолжение этой встречей. Но подавляемые желания его выдавали – он вытирал потеющие ладони о джинсы и, таясь, по-мальчишески, бросал на неё стремительные взгляды.
Считывая его поведение, она одного не могла понять, от чего или от кого он так усиленно защищается и зачем? Лена хотела всего лишь поговорить с ним. Пытаясь объяснить ему причину встречи, она старалась держаться непринуждённо. Но разговор не клеился. В этой невидимой схватке оба боролись со страстью и притяжением друг к другу. У каждого была своя степень несвободы и способ «борьбы» с ней. Она надеялась найти причины проблем и устранить их, наивно полагая, что справится.
Будучи классическим ходоком по женщинам, Алексей руководствовался эгоистичным инстинктом самосохранения. Его агрессия, как наносная «шелуха», была по-мальчишески примитивна, нелепа и незрела. Пытаясь доминировать, он передёргивал каждое её слово, а то и просто хамил. Ему во что бы то ни стало хотелось обуздать непокорный нрав страстно желаемой женщины. И вместе с тем он пугался самого себя и своих желаний.
Пытаясь выстроить диалог, Лена терпеливо прощала ему неэтичное поведение. Он же, не задумываясь о том, что делает ей больно, не щадил её ни хлёсткими словами, ни холодом. Кем она для него была? Очередным сексуальным объектом? Ему ничего не стоило говорить без колкостей и снобизма. Своей агрессией он ещё сильнее затягивал узел, связавший их двоих.
Они были слишком далеки от понимания друг друга. Устав терпеть его остроты, едва подъехав к своему дому, она нажала на ручку двери, чтобы выйти из машины, и, к своему удивлению, услышала нотки детской растерянности в его голосе. С нескрываемой «печалькой» он попытался остановить её, спросив как ни в чём не бывало: