– Два дня.
– А в предыдущей?
– Два года… командиром рейдового тральщика.
– Вот как? – невольно с уважением, потому как обычно в штабы назначают куда более опытных офицеров, вскидывает брови. – Ну, тогда тебе, товарищ бывший опытный командир корабля, и карты в руки, а то я и впрямь не знаю, что делать да докладывать, – неопределённо жмёт плечами. – Кораблю через три часа в море, а у них там такое.
– Что-то стряслось? – пугается Стариков.
– Вот именно… стряслось, – неожиданно посуровев, стекленеют глаза командира УЦ. – Оказывается, их старший моторист до сих пор не прибыл со вчерашней увольнительной прогулки, а они только теперь, спустя почти девять часов, соблаговолили доложить о грубом проступке.
…Стариков, коротко взглянув на часы, моментально оценивает ситуацию, понимая, что после двенадцати часов отсутствия военнослужащего в расположении части оперативный дежурный по базе должен доложить о происшествии и принятых мерах к розыску своему коллеге в штаб флота, который спустя ещё двенадцать часов продублирует доклад выше. А после этого опоздание матроса автоматически станет чрезвычайным происшествием… и не только корабля, но и всей базы и даже флота. Понятно, что всё это не сулит ничего хорошего никому и прежде всего самому матросу – вопрос может дойти и до суда, да и его командирам достанется не меньше. Всем, кстати, командирам достанется, включая и командира корабля, и нового молодого специалиста штаба дивизиона, только-только присланного на этот РТ–225 наводить порядок.
Вот уже свезло так свезло!
И ведь надо ж было такому случиться – в первый, можно сказать, день назначения на новую ответственную должность получить в нагрузку ответственность за совершенно незнакомый ему экипаж да ещё со старослужащим командиром, с которым до сих пор толком-то даже познакомиться не пришлось.
Почему не пришлось?
Да потому, что они, опытные да честолюбивые, с каким-то болезненным трепетом относящиеся к своему собственному достоинству, боясь уронить его, что ли, задержавшись по тем или иным причинам в первичных должностях дольше двух-трёх лет, почему-то всегда свысока и неприязнью относились к молодому пополнению, чураясь и игнорируя его. Всё-то у этих молодых – на их взгляд, «ранних да борзых» – не так да не этак: до всего-то им есть дело, во всём стремятся докопаться до самой сути, везде хотят быть первыми, не боясь ошибиться и замараться…