– Слушай, дед! – придвинулся я к Луке, прищюрясь. – А апокалипсис-то страшный был?
– Ой, ужасть, прям, – скорбно ответил дед.
– И гром, и молнии, и мор какой-нибудь? А, дед?
– Ага, скорбь великая стояла, – продолжал сокрушаться Лука. – За поруганье отмщенье нам.
– Дед!
– А!
– Вот, чего ты опять несёшь-то, а?! – чуть не заорал я, – вот сказочник-то!
– А шо?! – вскинулся Лука. – Поруганье отцовой веры табе безлепица?! Всех богов свойных, родненьких посбивали… каких пожгли, каких утопили, – замолк дедок, задумался.
– Кто? – тихонько спросил я.
– Хыть, знамо кто – Володимер Великий, князь Киевский…
– Так, так, так… а Ярослав тогда кто?
– Великий князь… Киевский, – грустно ответил Лука, вздохнув.
– Так, дед, ты меня совсем запутал.
– Ааа… – встрепенулся Лука, – так эта… почил уже.
– Помер что ли?
– Ага, издох, издох, – согласился дедок.
– Так, а царь сейчас кто?
– Шо за царь? – хмуро посмотрел на меня дед. – Царей у нас отродясь не бывало.
– Так, а правит-то кто?
– Князь великий… – пригорюнил Лука, подперев голову рукой, – Киевский.
– А зовут его… – допытывал я деда.
– Хыть, ясень пень – Ярослав.
– Второй, что ли? – нахмурив брови я отклонился слегка назад.
–Эээ, Перуныч, – затянул дед, – ты видать вне сабе ешо, то-то табе всё блины мерещатся… откуда их двоя возьмуться… один он у нас Ярослав… Володимерович.
– Подожди, а помер тогда кто?
– Як кто – Володимер… Сеславич.
– Так, Владимир… Владимир… Красно Солнышко что ли? – хмурясь спросил я.
– Шо Солнце – неведомо, а от – Красный, Багряный – сё истина, а кое-где – Кровавим кличуть, – сказал дед, перейдя на шёпот.
«Так, Владимир Святой получается, а теперь Ярослав Мудрый… так, а это когда было-то…девятьсот какой-то… или восемьсот? Блин, не помню, с историей у меня совсем плохо. Так! А я когда родился? Тысяча девятьсот… тысяча девятьсот восемьдесят… блин, не помню». Я потрогал левый локоть.
– Так, дед, а апокалипсис?
– Шо апокалипсис? – дедок уже начал клевать носом.
– Ну, кроме крещения, вроде, ничего и не было.
– Хыть, окромя крещеня?! – горящим взором уставился на меня дед, дрёма слетела, как листок на ветру. – А отцову веру попрали, а сколько душ загубили?! Не желающих чуждую веру приять резали прямо в Днепре… и стар… и мал… – Лука аж трясся. – Река красна стала от кровушки… и так всюду, куды он ходил с мечом и огнем своим.