Переминаясь с ноги на ногу на холодном полу, я не знала, можно ли заговорить первой. Но продолжать молчать казалось пыткой.
И так было жутко страшно. А уж когда не знаешь, чего ожидать, страшнее вдвойне.
Ноги начинали неметь от холода. Тело ломило от того, насколько я была зажата. А командор будто бы спал стоя. Ни слова, ни движения. Но пути назад уже не было.
– Мне можно войти? – не выдержала я, и отшатнулась, прижавшись спиной к двери, когда он дёрнулся, резко обернувшись.
Его глаза всё ещё светились. Злобный оскал как ничто говорил о его настроении и самочувствии. Голубые молнии продолжали скользить по телу вверх-вниз волнами.
Лучше бы я вечно молчала!
Издав какой-то низкий вибрирующий звук, он потянулся к чему-то очень похожему на планшет. Что-то быстро напечатал. Нахмурился ещё больше, вглядываясь. Затем закрыл глаза, нажал там что-то снова и… с досадой запустил его в угол. Я пригнулась от звука удара и громко сглотнула, прикинув, что если бы меня толкнул с такой же силой, то одной черепно-мозговой травмой бы не отделалась…
Тем временем он подошёл ближе, вдыхая глубоко, словно дикий зверь и в бешенстве оглядывая меня с ног до головы. Что-то там прошипел на своём. Я вжалась в дверь сильнее.
– Пятнадцать, – выдавил он на моём языке.
– Ч-что? – распахнула я глаза, воззрившись на него.
– Наша с тобой совместимость. Пятнадцать процентов, – проговорил низко и зло, будто бы я была в этом виновата.
– Простите, – прошептала, всё ещё находясь в шоке от его поведения и комплекции.
Ему стоит чуть сильнее прижать меня рукой к двери и от меня мокрое пятно останется. Я макушкой ему даже до подмышки не достаю!
Но на моё глупое извинение командор не ответил. Он наклонился низко, вдыхая возле моей головы.
– Чем тебя обработали?
– Н-не з-знаю.
Меня наоборот вроде бы от всех запахов очистили в какой-то камере. Ну, так сказали по крайней мере.
Он поморщился и мотнул головой с такой силой, будто бы хотел вытрясти мой запах. А я почему-то подумала, что мне пока что везёт. Он не набросился с порога. Не бьёт меня пока. Даже о чём-то вот разговариваем… Правда, очевидно, что я ему совсем не подхожу. Даже на аукцион не приглашали тех, с кем совместимость меньше пятидесяти процентов…
Но почему-то возможность вернуться на аукцион пугала примерно так же, как то, что он может со мной сделать, если не больше. Наверное дело в том, что ожидать своей неизвестной участи куда ужаснее, чем уже начать испытывать себя на прочность.