(«Согласие и веселье») – казался насмешкой для тех, кого чёрная доска клеймила за долги.
Но, несмотря на столь доброжелательный девиз, попасть в него было не так просто: клуб обладал элитным статусом, приём новых членов был ограничен и осуществлялся тайным голосованием и только по рекомендациям.
Нужно отметить, что Эрнест де Лакур, а именно так звали нашего героя, проживал в Москве не так давно. Француз с прусскими корнями попал сюда благодаря протекции Макса, действительного члена Английского клуба. Это была редкая удача для «чужака». Молодой человек часто посещал пятничные выступления женского хора в Парадной столовой. По правилам Английского клуба, женщины не могли посещать его, а уж тем более быть его членами, а сцена в столовой – единственное место, куда пропускали дам, и то только в составе хора. Но всё же, справедливости ради, стоит отметить, что остальных лиц женского пола, не поющих в хоре, в Московский Английский клуб также изредка приглашали. Таким исключением был торжественный завтрак в честь коронации очередного императора – в этот день дамам показали сад и залы. Правда, таких дней, как слышал Эрнест, за всю историю клуба было только два: в 1856 и 1883 годах.
На первом этаже, как и другие посетители, он по обыкновению оставлял свою шляпу, трость и калоши, поднимался по главной лестнице наверх в Большой аванзал. Эрнест не любил шумных или занудных бесед.
Подобные разговоры часто происходили в Большом аванзале, где, сидя на необыкновенно мягких и удобных диванах, члены клуба после обеда переваривали пищу. Сигарный дым обволакивал мужчин, словно мантия таинственных заговоров.
Эрнест старался как можно скорее пересечь помещение насквозь, не задерживаясь ни на одну лишнюю минуту в этом сизом тумане. Затем, пройдя через Фруктовую комнату, на столах которой действительно стояли фрукты и конфеты, он шёл дальше в Парадную столовую.
В эту последнюю пятницу уходящего года выступление хора было отменено, что, впрочем, не сильно огорчило месье Лакура. Встреча со старым другом была для него гораздо приятнее, чем хоровое женское пение.
В соседнем зале гремели ставки в штосс, мужчины неторопливо вели беседы о политике и прошлогодней ноябрьской премьере оперы «Пиковой дамы» в Большом театре, за авторством Петра Чайковского, сравнивая её с премьерами этого года. Подобные темы, возможно, могли бы вызвать удивление у человека непросвещённого, ибо, по обывательскому мнению, считается, что в мужском обществе принято обсуждать лишь скачки, вино да женщин. Однако в этот вечер все разговоры свелись к двум темам: политике и театру.