Как будто я всё ещё его.
Пустота между нами чернеет, разрастается, становится бездонной. И мне вдруг становится страшно. Настолько, что перехватывает горло, что дыхание сбивается, что я сжимаю простыню в кулаке, чтобы не провалиться в эту бездну, которая засасывает меня, утягивает, ломает.
Глеб переворачивается на бок, и я чувствую его тепло.
Чувствую его тело, его дыхание, его движение.
Но это тепло не для меня.
Шесть лет.
Шесть лет он ложился вот так, рядом со мной. Шесть лет я думала, что он мой. Что я его.
Но на самом деле он давно принадлежал ей.
А я просто не знала.
Я лежу, не моргая, слушаю, как он дышит, и понимаю, что впервые в жизни я настолько одна.
Я не могу спать. Тело ломит от усталости, но сон не приходит. Лежу на спине, смотрю в потолок, но перед глазами – только пустота. Ни образов, ни мыслей, только разорванное тёмное пятно, бесформенное, всепоглощающее. В этом пятне – моя жизнь. То, что от неё осталось.
Я медленно сажусь на край кровати, чувствую, как ноют затёкшие мышцы, как холод пробирается под кожу, хотя в комнате тепло. Я должна лечь обратно, я должна заснуть, но если я закрою глаза, то снова увижу их. Глеба. Лену. Их сына.
Тихо встаю, босиком прохожу в свою комнату. Здесь всё так же, как всегда. Тёплый свет ночника, стопка книг на тумбе, лёгкий аромат духов на подушке. Но теперь это кажется ненастоящим, чужим, будто я попала в какой-то ненужный, пустой кукольный домик, в котором всё по-прежнему, только хозяйка давно мертва.
Я опускаюсь на стул, провожу пальцами по краю стола, смотрю в пустоту. Долго. Без мыслей. Без слёз. Я даже не знаю, сколько проходит времени, пока не замечаю, что руки замёрзли.
На кухне темно. Только слабый свет фонаря за окном очерчивает контуры мебели, придавая комнате зловещий, застывший вид. Я открываю бар, беру бутылку, наливаю виски в стакан. Густая тёмно-золотая жидкость скользит по стеклу, и я смотрю на неё, как заворожённая.
Мне нужно что-то, что согреет.
Что-то, что сотрёт это ощущение пустоты.
Я подношу стакан к губам, чувствую запах алкоголя, пряный, терпкий, обжигающий. Я могу выпить. Просто глоток. Просто позволить себе выключиться.
Но я не пью.
Я смотрю на отражение в тёмном окне. На женщину, которая держит в руках стакан виски, но не способна сделать даже глоток.
Я резко разворачиваюсь, подхожу к раковине и выливаю виски. Смотрю, как янтарная жидкость стекает в слив, исчезает, будто её и не было.