Его руки скользнули к моей талии, притягивая ближе, пока наши тела не соприкоснулись полностью. Я почувствовала его возбуждение, твердое, настойчивое, и что-то примитивное, животное всколыхнулось внутри. Жар растекался по телу, концентрируясь внизу живота, между бедер, превращаясь в пульсирующую, мучительную потребность.
Двадцать лет. Двадцать лет без прикосновений, без поцелуев, без страсти.
Он оторвался от моих губ, оставляя дорожку поцелуев вдоль шеи к ключице. Его дыхание было тяжелым, прерывистым, а руки блуждали по моему телу, изучая каждый изгиб, каждую линию.
– Анна, – выдохнул он мне в шею, и мое имя на его губах прозвучало как самая интимная, самая грешная молитва.
Внезапно реальность обрушилась на меня ледяной волной. Что я делаю? С кем? Его отец, Виктор. Суд. Двадцать лет колонии. Дочь, отказавшаяся от меня.
Я оттолкнула его с силой, которая удивила нас обоих. Он отступил, глядя на меня потемневшими от желания глазами. Его грудь тяжело вздымалась, губы припухли от поцелуев.
– Нет, – выдохнула я, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли. – Это ошибка. Мы не можем.
– Почему? – его голос был хриплым от желания. – Мы взрослые люди. Мы оба хотим этого.
Потому что ты не знаешь, кто я. Потому что если узнаешь, ты возненавидишь меня.
– Ты мой… начальник, в каком-то смысле, – я искала любой предлог, любую отговорку. – Это неэтично.
Он рассмеялся, проводя рукой по взъерошенным волосам.
– Серьезно? Этика? – он покачал головой. – Я чувствую, как ты отвечаешь мне, Анна. Как дрожишь от моих прикосновений. Как хочешь меня.
Да, хочу. Боже, как я тебя хочу. И как ненавижу себя за это.
– Это неправильно, – повторила я, отступая к двери. – Я не могу.
– Почему? – его взгляд стал пристальнее. – У тебя кто-то есть?
Я почти рассмеялась. Кто-то есть? У женщины, которая провела двадцать лет в женской колонии строгого режима?
– Нет, – ответила я честно. – Но это не меняет того, что мы… не подходим друг другу.
– Это мне решать, – он сделал шаг ко мне, и я выставила руку, останавливая его.
– Нет, Денис. Это решать нам обоим. И я говорю "нет".
Что-то промелькнуло в его глазах – удивление, гнев, недоверие.
– Никто не говорил мне "нет" с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, – его голос стал жестче, властнее.
– Значит, пора услышать, – я нашла в себе силы улыбнуться, хотя внутри все дрожало и рассыпалось. – Ты привлекательный молодой человек, Денис. Но я не для тебя.