В самом центре, окружённый всеобщим восхищением, стоял Медвежонок Миша. Он сиял гордостью и счастьем, а его мама, большая и добрая Медведица Бурая, нежно обнимала его одной лапой, а в другой крепко сжимала свой чудесный белый камешек. Она то и дело подносила его к глазам, любуясь блеском, а потом снова смотрела на сына с такой любовью, что у меня самого наворачивались слёзы умиления. Миша рассказывал историю потери и находки, размахивая лапами, а звери слушали затаив дыхание. Когда он дошёл до момента, как я нырнул под водопад, раздались восхищённые возгласы и аплодисменты (топот лап, хлопанье крыльев и ушами).
Белочка Чипа и Барсучонок Бури, забыв про вчерашнюю ссору, вместе строили гигантскую пирамиду из шишек и орехов – выше них самих!
Зайчонок Ушастик угощал всех своей «кривенькой, но самой душевной» морковкой, а его маленькая сестрёнка Пушинка прыгала вокруг, хвастаясь братом.
Лисичка Рыжуля с гордостью показывала свой песочный замок, который теперь украшали яркие ягоды и цветы. Зверята ахали и восхищались. Даже ворчливый Барсук Старый Крот пробурчал что-то одобрительное и подарил ей блестящий жёлудь для центральной башни.
Я улыбался, глядя на эту картину мира, заботы и смеха. Моё пушистое сердечко пело. Я справился. Свет Доброты сиял ярко, окутывая всех тёплым, невидимым покрывалом. Казалось, ничто не может омрачить этот день.
И вдруг… я почувствовал его. Слабый, едва уловимый холодок. Совсем не такой пронзительный, как от Миши, но… острый. Колючий. Как иголка ёжика. Он шёл не снизу, а сбоку – с одной из средних ветвей Небесного Древа, где рос другой Облачный Цветок, поменьше. Я насторожился и полетел туда, приземлившись на соседнюю ветку.
На широком, удобном суку сидела… Рыжуля? Но она же только что была внизу, на празднике! Я присмотрелся. Да, это была она. Она прилетела сюда одна? Лисичка сидела, поджав лапки, и смотрела вниз на поляну. Но не на свой замок, а туда, где стоял Миша, окружённый толпой восторженных зверей. Её обычно хитрые и весёлые глазки были прищурены, а уголки рта опущены. Хвост лежал неподвижно, без обычного задорного подрагивания. И тот самый колючий холодок исходил именно от неё.
– Рыжуля? – осторожно позвал я. – Что ты тут делаешь одна? Внизу же так весело! Все восхищаются твоим замком!
Она вздрогнула и резко обернулась. Увидев меня, на мгновение растерялась, потом натянуто улыбнулась.