Пуфик и Тайна Облачных Цветов - страница 19

– Мир во всём мире, – прошептал я, укладываясь в своё пушистое гнёздышко. – Он начинается с малого. Но он такой хрупкий… И защищать его нужно не только от больших бурь, но и от маленьких, злых сквознячков.

Я закрыл глаза, слушая успокаивающий звон Песни Мира Облачного Цветка. Лес спал. Но я, Хранитель, знал теперь: моя работа только начинается. Нужно учиться видеть не только явные слёзы, но и скрытые тени. Учиться слушать не только громкие рыдания, но и тихий шёпот обид. Потому что добро – это не только большие подвиги. Это и повседневная забота о маленьких сердцах, чтобы ни одно из них не почернело от зависти или тоски.

Завтра будет новый день. И я буду готов. Готов слушать. Готов искать. Готов помогать. Пока сияют Облачные Цветы, пока бьётся Сердце Леса, наполненное Добротой и Любовью.

Прошло несколько дней с того радостного Праздника Света. Лес Дружбы, казалось, купался в послевкусии счастья. Свет Доброты сиял с Небесного Древа ровным, тёплым потоком. По утрам я всё так же совершал свой обход Облачных Цветов, разговаривал с ними, подвязывал Хрустальные Листочки лучиками восходящего солнца, собирал в крошечную росинковую чашечку Росу Смеха, что дрожала на травинках после игр зверят внизу. Цветы отвечали мне лёгким покачиванием и мелодичным перезвоном Песни Мира. Всё было… правильно. Идеально.

Но идеальность эта была обманчивой. Как гладкая поверхность озера, скрывающая подводные течения.

Первой трещинкой стало утро, когда я проснулся не от щебета Солнечных Воробушков, а от… приглушённого ворчания. Я выглянул из гнёздышка. Внизу на тропинке, ведущей к Грибной Опушке, стояли Белочка Чипа и Лисичка Рыжуля. Чипа что-то оживлённо рассказывала, размахивая пушистым хвостом, а Рыжуля… слушала. Но как! Она стояла чуть боком, скрестив лапки, её хвост был опущен, а не весело подрагивал. И на её мордочке играла не улыбка, а какая-то… кривая усмешка. Когда Чипа закончила, Рыжуля что-то коротко бросила в ответ, развернулась и ушла быстрым шагом, даже не попрощавшись. Чипа осталась стоять с открытым ртом, её хвост поник от недоумения и обиды.

Я нахмурился. Что это было? Не ссора, нет. Но что-то… колючее. Неприятное. Я прислушался к своему сердцу Хранителя. И почувствовал. Тот самый колючий холодок! Слабый, но знакомый. Исходил он от того места, где только что стояла Рыжуля. И он был направлен… на Чипу. На её беззаботную радость.