Я приземлился на толстый, покрытый бархатным мхом сук огромной ели. Отсюда вид был лучше. Лес открылся передо мной во всём своём величии. Гигантские деревья, казалось, упирались макушками в моё родное Небесное Древо. Стволы были шершавыми, в глубоких бороздах, поросшими лишайниками всех оттенков зелёного и серого. Внизу у подножий, буйствовали заросли папоротников, похожих на зелёные фонтаны, и колючего кустарника с ярко-красными ягодами. Где-то звонко перекликались птицы, чьи имена я не знал. А ещё ниже, в траве, кипела своя жизнь: сновали муравьиные тропы, прыгали кузнечики, порхали разноцветные бабочки. Это был целый мир! Огромный, шумный, живой и… очень далёкий от моей уютной верхушки.
– Хм, – сказал я себе, – с высоты всё кажется ближе. Теперь понятно, что искать одно грустное сердечко тут… как иголку в стоге сена. Но надо начинать!
Я решил прислушаться к своему сердцу, как советовала Лунница. Закрыв глаза, я попытался отключиться от шума леса, от новых запахов, от лёгкого страха. Я сосредоточился на ощущении внутри. Моё собственное сердечко стучало часто-часто, как крылышко колибри. Но сквозь этот стук я попытался уловить что-то ещё. Что-то холодное, тяжёлое… Печаль.
И вдруг я почувствовал слабый-слабый холодок. Он шёл откуда-то слева, из-за огромного валуна, поросшего мхом. Там, казалось, было немного светлее – может, полянка? Я осторожно перепрыгнул на соседнее дерево, потом спустился по лиане почти до земли. Здесь трава была мне по плечо – настоящие травяные джунгли! Я пробирался сквозь них, стараясь не шуметь, пока не вышел на небольшую солнечную полянку. Посреди неё, под кустиком земляники сидел… Зайчонок. Я узнал его! Это был Ушастик. Но он сидел невесёлый, подперев длинными ушами мордочку, и грустно смотрел на три маленькие, чуть помятые морковки, лежавшие перед ним на большом листе лопуха. Холодок исходил именно от него. Я подобрался чуть ближе, стараясь не напугать.
– Ушастик? – тихо позвал я. – Это ты?
Заяц вздрогнул и поднял глаза. Увидев меня, он удивлённо приподнял длинные уши.
– Пуфик? Облачный Хранитель? – прошептал он, широко раскрыв глаза. – Ты… ты как здесь? Ты же никогда не спускаешься так низко!
– Спускаюсь, – ответил я, вылезая из травы на полянку. – У меня важное дело. А ты… ты грустишь? Я чувствую.