"Не думай о нём. Ты летишь к родителям. Ты должна сосредоточиться на будущем. На том, что важно."
Но впервые за долгое время Клэр почувствовала что-то странное. Что-то новое.
И впервые за долгое время в её стерильной, предсказуемой жизни появился человек, который заставил её задуматься. Когда-то в юности Клэр любила смотреть на людей и придумывать им истории.
Мужчина выглядел так, будто весь мир перестал для него существовать. Он сидел в своём кресле, локти на коленях, а взгляд устремлён в иллюминатор. Отстранённый, холодный, почти угрожающе спокойный. Остальные пассажиры явно наслаждались комфортом частного рейса – мягкие кресла, шампанское в хрустальных бокалах, ненавязчивая музыка. Но он, казалось, даже не замечал всего этого, как будто оказался здесь случайно, не по своей воле.
Клэр не могла перестать краем глаза наблюдать за ним. Он раздражал её. Это раздражение не имело ни формы, ни чётких границ, но оно бурлило где-то под рёбрами.
"Что он вообще здесь делает? Он будто сбежал из другого мира."
Его угрюмое лицо, упрямо отведённый взгляд, тени, которые ложились под скулами. Каждая деталь его образа кричала: "Оставьте меня в покое." Её губы чуть приподнялись в слабой, почти насмешливой улыбке.
"Наверное, он один из тех, кто никогда не улыбается. Один из тех, кто думает, что весь мир должен ему что-то. Какой-нибудь рабочий, которому вдруг свалилась возможность полететь первым классом."
Клэр поправила подол своего платья, слегка потянув его вниз. Оно было сшито на заказ: дорогая тонкая шерсть, безупречно подчёркивающая её статус. Но сейчас ей это казалось бесполезным. Этот мужчина, с его изношенной курткой и тяжёлым взглядом, с лёгкостью рушил её привычную оболочку.
Она всегда знала, как держать лицо. Это было её оружием, её защитой. Даже перед незнакомцами. Даже сейчас, когда она, несмотря на напряжение, сидела ровно, демонстрируя спокойствие, которого не ощущала внутри.
Даже теперь, здесь, окружённая роскошью, она чувствовала себя одинокой. Как будто вся её жизнь была пустой коробкой, аккуратно обёрнутой в дорогую бумагу.
Её взгляд снова метнулся к мужчине. Он смотрел в окно. Его глаза ничего не выражали, кроме какой-то тяжести, которая казалась ей почти пугающей. Ему было плевать на весь этот самолёт, на кожаные кресла, на улыбчивый персонал. Эта роскошь не имела для него значения.