– Бли-и-и-н, клёво! – выразила своё мнение молодая часть аудитории. Те же, «кому за сорок», отмолчались. Когда Борис сообщил, что некая комиссия разрешила установить «удалённые данные» на газоне перед его галереей, мужчина в задних рядах, с подкрученными по-казацки усами, тихо проворчал:
– Ну, если сие изделие оплетёт плющ, будет ничё так…
Затем Борис вывел за руку из толпы рыжеватого парня с острым голубоглазым взглядом:
– А вот наш «баснописец» Крылов, правда, ещё не дедушка! О своих картинах пусть расскажет сам автор!
– Мои картины открыты для интерпретаций, – скромно улыбнулся художник. Толпа развернулась к висящим по стенам картинам большого формата, написанным в густой сочной гамме. На всех полотнах изображались толстые петухи и куры. Показанные при низкой линии горизонта, они производили солидное впечатление. Их важное шествие, совещания под забором, заседания на насестах удивительным образом напоминало человеческое общество. Гости вынули смартфоны и с явным удовольствием начали фотографировать творения Крылова.
– Здесь целый мир! – резюмировала осмотр Лада Владимировна, – А теперь пройдёмте к собранию нашего …..ммм …….эээ, – она запнулась, но потом с многозначительной улыбкой произнесла: – …землепроходца Валерия!
– А ты шо, это тоже раскопал? – спросил носитель казачьих усов у плотного мужчины с волосами, стянутыми на затылке в хвост. Валерий единственный из всех мужчин был в толстовке и камуфляжных штанах.
– Не-а, я на копы уже полгода не ездил, – ответил тот, не вынимая рук из карманов штанов, – А это – моя вторая страсть, ты просто не знал. Недавно успел наличники содрать с одного деревянного домика. Но ветхи-и-ие! Надо повозиться малость, подлечить. Жаль, отсыпку на чердаке не успел прозвонить, завалили домик. Крыльцо у Лады заметил? Это я ей привёз! Литейный завод фон Штилера! 1906-й год!
Тем временем гости бродили во второй части подвала, усеянной точечными светильниками. Здесь вдоль вычищенных кирпичных стен на специальных скобах располагались кровельные черепицы с клеймами различных старинных производителей. В стойках стояли старые парадные двери, в рябой чешуе отставшей краски и древних трещинах. На иных дверях в переплётах сохранились квадратики стёкол, на других – дверные звоночки «Прошу повернуть», похожие на велосипедные, на третьих – почтовые щели с медными накладками «Для писемъ и газетъ».