– Через комнату жабы пускай идет, на общих основаниях, – выдавил Альберт, больше всего он не хотел делать такой выбор, но знал, что это единственный правильный выбор. Внучка выросла, пора ей немного самой начать разбираться с этим миром. Да и, сколько ни прячь, все равно её сила вырвется на волю, а он дал обещание защитить девочку, а это значит, что он обязан помочь ей найти призвание и обустроить дальнейшую жизнь. Лучше успеть подготовить девчонку. Этот момент должен был наступить, как жаль, что настал он слишком быстро.
Флеминг усмехнулся, отхлебнул крепкий кофе и прищурил глаза.
– Что, надеешься, она станет вторым Охотником? – Уилл сменил гнев на милость, беседа стала менее формальной, а больше напоминала беседу старых друзей.
Альберт покачал головой, ни капли не играя, ответил он чистую правду.
– Как раз наоборот, надеюсь, что не станет. Это насколько нужно не любить своего ребенка, чтобы пожелать ему стать охотником? Это опасно, это отсутствие личной жизни, и ты сам это знаешь. Это привязать себя к Академии навсегда. Ну уж нет, не нужно мне такого «счастья». Я бы выбрал факультет «Воздуха», но думаю, Гвинея сама решит и поможет девочке обрести гармонию своей стихии.
Вот это откровение. Уилл Флеминг не уставал удивляться, Альберт Смит искренне заботится о внучке, видно, как он ее оберегает, и это закоренелый холостяк, никогда не хотевший ни семьи, ни детей. Мало кто понимал, что ему несет звание Охотника, обычно маги считали, что это преумножает честь семьи, но на самом деле это самоубийственная работа, одинокая и, главное, тяжелая. Охотники редко имели своих детей, редко заводили отношения и рано умирали. Вот в этом вся правда жизни Охотника.
– Где она? – Уиллу не терпелось посмотреть на юного мага, что воспитывалась самим Смитом.
– Я оставил ее ожидать в машине. – Вставая и направляясь к двери ответил Альберт.
– Ты такой человечный, – вскинул руками Уилл. – Веди внучку в общий зал, скоро будем знакомиться, студенты уже прибывают, думаю, к обеду все будут на месте. А после обеда как раз будем проходить комнату жабы. Да ты и сам все знаешь, чего я перед тобой-то распинаюсь, будто ты взволнованный родитель.
Директор Флеминг рассмеялся от своих слов, это напутствие он говорил всем родителям и по привычке инструктировал Смита, который знает порядки так же хорошо, как и сам директор.