4
«Ты точно этого хочешь?»
«Да».
«Мне кажется, ты ещё не готова».
«Уже год прошёл. Моё решение окончательное. Я думала, что ты тоже за».
«Несомненно, я за, но ведь у нас нет проблем со здоровьем. Мы спокойно можем зачать ребёнка сами, своими…»
«Я тебе уже всё объяснила, давай не будем мусолить один и тот же вопрос».
«Как скажешь, но я всё равно не понимаю, почему тебе так важно усыновить кого-то?»
«Тебе повторить, да?! Ты глупый и старый тормоз. Я смотрю, что ты хочешь ещё раз послушать то, что я и так тебе говорила тысячу раз!»
«Да, хочу! Будь так благосклонна к своему мужу!»
«Хорошо. Анечка была моей малышкой, единственной… Она ею и останется. Я не хочу снова проходить этап материнства, не хочу видеть в кровном ребёнке некую замену… Не хочу обрекать ребёнка на свой печальный взгляд. Не хочу жить в прошлом. Пойми же… А в детском доме много брошенных деток, которым мы можем подарить дом. Я знаю, что по-настоящему мы не станем мамой и папой, но зато сможем стать ребёнку любящими дядей и тётей. Разве так плохо дать брошенному человеку второй шанс, скажи мне?»
«Нет. Прости, просто мы по-разному смотрим на ситуацию. Приёмный – так приёмный. Ну что, идём? Думаю, нас заждались. Сейчас вроде как раз все резвятся на площадке».
Андрей и Оля вышли из машины. На улице стояла солнечная погода. В приёмной супругов проводили к директрисе. Сначала прямо по коридору. По обе руки детские рисунки. Налево. Снова коридор. Ещё рисунки. На фоне женщина рассказывает о детях и приюте. На некоторых воспитанниках делался особый акцент. Оля не слушает. Обстановка наводит на неё тоску, очень гармонично смешиваясь с меланхолией. Ей даже почудился плач Анечки.
Внутренний двор.
Распахивается дверь. Детская симфония голосов встряхивает Олю, выводя из ступора. Андрей, как обстоятельный человек, начинает задавать много юридических вопросов по усыновлению. Окружающие звуки смешиваются. Оля начинает смотреть на всех детей по очереди. Вот две маленькие девчушки сидят в песочнице, лепят куличики, молчат – нет улыбок на их лице. Дальше четверо пацанят пинают мяч. Судя по всему, это даже не игра, а так: ты мне – я тебе. Чуть в стороне ребята постарше сидят на лавке, перебрасываясь блатными жестами. Неопрятные, наглые… Один из них заметил взгляд Оли, затем что-то сказал парням, те начали ржать. Ещё девочки… Тут Оля поймала себя на мысли, от которой ей стало тошно на душе: «Какая мерзость, я будто пришла в мясной магазин и выбираю, чего же мне хочется: свинины, может, куриных ножек или куриных сердечек? Тьфу ты! Ну ты и сука, Оля. Грязь. Но, с другой стороны, а как понять, какой ребёнок твой? Они все одинаково брошены и одиноки. Они озлоблены и замкнуты. Никто не заинтересован в тётке, которую они сравнивают с теми тварями, которые отказались от них. Отобрали у них самое главное – любовь и надежду. А теперь пришел покупатель. Как же всё грязно…»