Пока мы петляли в поиске сектора, в котором расположились первоклассники группы «А», я заметил несколько ошалелых взглядов старшеклассников на мою искалеченную руку. Не знаю, насколько в тот момент я был объективен, но факт оставался фактом: я так подумал, значит, так оно и есть. Эти мифические взгляды с помесью лёгкого изумления и непонимания напомнили мне о собственном бремени. Покрасневший, я крепче прижал левую руку к телу, пряча шишки за выпирающую ширму свободно сидящих брюк. Родители не заметили случившейся перемены. В одиночестве я погрузился в ещё больший дискомфорт.
В гамме общего шума различаю приветливый материнский голос. За ней наступает басовитое приветствие отца. Подняв голову, вижу знакомые черты. Моя первая учительница. Взволнованно здороваюсь, топорно вручаю букет, словно вынужденно возвращаю кому-то долг. Взрослые смеются. Девочка, стоящая рядом с Н. (это имя учительницы, которое я запомню не с первого раза), озлобленно ухмыляется моему смущению. Понимаю, что такое нельзя утверждать наверняка, но личное восприятие играет главную роль, в отличие от сокрытой действительности, на которую мало приходится желающих. Также рядом трётся несколько мальчишек. У одного из них причудливая, в хорошем смысле, внешность. Низкая фигурка, разбавленная чрезмерной бледностью и кукольными деталями лица. Выразительные карие глаза, тонкие губы с аналогичным носом, а над всеми этими частями взгромоздились тёмные густые брови. Парнишка хлопает своими длинными ресницами, особо ни на чём не фокусируясь. Надетая белая рубашка ему немного велика. Прагматичные родители купили её явно на вырост. Остальные мальчишки на фоне такого «ангелочка» кажутся вполне заурядными.
Мне кажется немного удивительным отсутствие знакомых лиц с садика. По идее, как мне рассказывала однажды матушка, дети закрепляются за воспитательными учреждениями по месту жительства. Соответственно, из этого следует вывод, что из огромной группы кто-то да должен был случайным образом оказаться в моём классе. Но реальность, отнюдь, ещё раз доказывает свою непоколебимую позицию непредсказуемости. И эта реальность даже не то, чтобы кидает кубики, она вообще ничего не делает, представляясь как жертва чего-то иного, чему пока нет названия. Она приобретает статус «случайной реальности». Такая вот ловушка.