Князь, вдохнув свежего воздуха, отошёл к массивному столу в глубине гостевой светлицы, и, сев в большое дубовое кресло, задумался, скорее, ушёл в воспоминания….
Со дня на день в Галич должен приехать новгородский посланник, что скажет князь ему? Поведает, как разгромил его дружину монгольский полководец Бурундай, как повелел снести все крепостные башни и стены в городах Галиции и Волыни, как пришлось унижаться пред Батыем в Сарае? Правда его, христианина и самого сильного на юго-западе князя, Батый не стал подвергать языческому проходу очищения между двух костров. Но пить кумыс и вино из грязных чашек, брататься и обещать платить ежегодную дань всё-таки принудил. Правда дань эту никто толком на первых порах посчитать не мог, и князь Даниил какую-то часть её себе присваивал. Надо ж было как-то укреплять дружину, да мало ли прорех в большом хозяйстве княжества, которое охватила смута с приходом ещё одного ворога, монголов. Но вот понаехали ордынские счетоводы, и давай всё пересчитывать, да брать добро в ханскую казну, а свой карман, как известно, ближе….
В светлицу вошёл постаревший Гринько, советник и правая рука князя. Ссутулившийся, поседевший, но всё ещё могучий, хотя уже прошло тридцать лет со дня позорной для русичей битвы при Калке, в которой он, ещё молодым парнем, участвовал вместе с князем Даниилом. За советником вошли двое слуг с подносами, поклонились князю, сноровисто расставили на столе стоялые меды, греческое вино, и холодные закуски. Гринько, коротко поклонившись, сообщил:
– Прибыл посланник князя Александра! Умывается с дороги! Егда звать?
Даниил встрепенулся, поднял голову, приосанился:
– А вот сей час и зови, Гринько!
– Мне посля остаться, аль нет? Яко повелишь, княже?
– Да, пожалуй, остаться! – быстро решил князь. – Секретов тайных у меня нету, а ты всё ж советник.
Гринько согласно кивнул головой, вышел и вскоре вернулся с таким же могучим верзилой, как и сам. Одет посланник был в длинную белую рубаху до колен, подпоясан широким военным ремнём, с которого свешивался старинный меч в потёртых ножнах. Чёрные с проседью волосы на голове посланника достигали широких плеч, на ногах мягкие, красного цвета, сапожки. Вошедший низко поклонился князю, поздоровался приветливо:
– Здрав буди, Даниил Романович, на многия годы!