Попытка лечения у логопеда
Однажды я посетила логопеда, и все то же самое повторилось. Моя речь звучала идеально, красиво, и он не поверил мне, предположив, что мой внутренний ребенок, вероятно, ищет внимания. Это была какая-то бессмыслица. Мне казалось, что это жестокая шутка.
Мое эмоциональное состояние сильно колебалось, что люди ошибочно принимали за агрессию. Я никогда не был злобной, а лишь мучилась и волновалась в попытках понять происходящее. В глубине души я знала, что я умная, яркая личность с тоннами неизведанных способностей и потенциала. Однако, какая-то злая сила похитила эту индивидуальность и лишила меня будущего.
Я стала чувствовать себя заложницей своих собственных мыслей. Я жаждала освобождения. Меня мучили бесконечные, заполнявшие мой разум, вопросы, но ответы на них так и не приходили.
Развитие механизмов защиты и неадаптивное поведение
Если посмотреть на фотографии, сделанные в первые годы моей жизни, то изменения личности отражаются на моем лице. Даже тот, кто меня не знает, смог бы это заметить.
В четыре года я была энергичной, жизнерадостной, своенравной, самостоятельной малышкой с характером. Я помню одну фотографию, сделанную на новогоднем утреннике в детском саду. Детей пригласили поиграть, но, судя по всему, мне это было совсем неинтересно, и я решила убежать. Мне рассказывали, что моя мама тщетно пыталась поймать меня и призвать к порядку.
Есть еще одна моя фотография, сделанная в возрасте одиннадцати или двенадцати лет. Я и мои родителями празднуем Новый год дома, и снова я широко улыбаюсь в камеру, очень жизнелюбивая, счастливая, веселая и открытая. Очевидно, что наслаждаюсь настоящим моментом, выгляжу расслабленной.
Эти две фотографии резко контрастируют с одной, сделанной в возрасте пятнадцати лет во время школьной экскурсии. Не нужно быть телепатом, чтобы сразу заметить закрытый язык тела – плечи заметно сведены, напряженный взгляд, робко косящийся в камеру, насупленное лицо и закрытая поза.
На меня смотрит нервный, неуверенный в себе подросток, чья единственная забота в том, чтобы его не заметили или, не дай бог, не попросили публично говорить.
Я хотела быть невидимой, и я выгляжу именно так. Удовольствие от жизни исчезло, так как я жила на автопилоте в соответствии с набором установленных «правил безопасности, привычек и поведения», которые накопились за несколько предыдущих лет. Теперь они стали моим стандартным режимом существования. Эти жесткие механизмы защиты помогали мне ориентироваться в тех ситуациях, которые, как я знала, приведут к жгучему стыду и унижению.