Прежде всего я должна сказать вам, что мое выздоровление не было случайностью. С самого начала я намеревался достичь безусловной свободы речи – ее полной беглости – во всех ситуациях. Как ни странно, у меня было ощущение, что это возможно; каким-то образом я чувствовала, что это достижимо, хотя различные научные источники пытались убедить меня в обратном. К тому времени я уже услышала множество теорий, связанных с логоневрозом, в которых ясно говорилось, что заикание – это нарушение работы мозга, врожденное заболевание, неврологическое и поэтому совершенно необратимо и неизлечимо. Люди, с которыми я посещала курсы по коррекции заикания, неоднократно говорили, что его можно только контролировать, но никогда не вылечить, что это то, с чем мне придется смириться и жить до конца своих дней.
Однако с началом моего пути, который постепенно перерос в полномасштабное независимое полевое исследование заикания с участием 283 человек со всего мира, стало очевидно, что заикание – это не то, что о нем думают научное сообщество и логопеды. Заикание, как я узнала, не имеет ощутимых, органических причин, за исключением тех случаев, когда имели место травма головы или иные черепно-мозговые отклонения. Я узнала и поняла, что корень заикания таится в индивидуальной психологии человека, в его чувствах, эмоциях, убеждениях, установках и восприятии, а также в пагубных взглядах человека на себя, других людей и мир в целом.
Я обнаружила, что хорошая речь – это не результат какой-либо дисциплины или особой дыхательной техники, а скорее результат внутренней гармонии и мира с самим собой, другими людьми и миром вокруг. Это был прорыв, потому что в тот момент, когда я осознала это и поняла это не только головой, но и на эмоциональном уровне, и интегрировала это знание в жизнь, сделав его по-настоящему своим, моя речь, а также моя жизнь начали волшебным образом преображаться. Все, что я не осмеливалась делать раньше, теперь стало возможным. Открылись все двери. Я присоединилась к ораторскому сообществу Toastmasters и другим ораторским клубам, говорила при любой возможности и, наконец, бросила свою отвратительную бесперспективную работу. Я говорила, не замолкая. Я не могла насытиться. Меня словно выпустили из тюрьмы. Моя жизнь стала такой яркой, насыщенной и увлекательной. Она переменилась буквально за два-три месяца.