Триста шагов. До автобуса – всего триста шагов. Снова смотрю на часы. Они мертвы.
– Рейс Луганск – Ростов-на-Дону отправляется с пятой платформы.
Тоска и страх сдавливают. Тяжело дышать. В казарму входит Корчак. У него сметанно-белое лицо, покрытое потом.
– Вот так, Миша… Вот так… – шепчет он одними губами.
«Холодные», – думаю я про крупные капли на его лбу и на крыльях перебитого носа. Неожиданно для себя начинаю говорить:
– Костя, ты чего так испугался? На тебя ребята смотрят, ты же наш командир. Нельзя так. Зассут они нас штурмовать. Не полезут. Не бойся.
Пока произношу слова, чувствую, как кровь приливает к лицу. Корчак доверчиво смотрит мне в глаза. Его щёки розовеют. Самообладание возвращается ко мне. Чугунная тяжесть уходит. Испытываю прилив злобы, хочется поквитаться за унижение страхом. «Ну, давайте, пидоры! Давайте!»
Украинские колонны растворяются в никуда. Слухи улетучиваются. Никто не сбежал – первую прифронтовую панику мы пережили без потерь. Вечером в расположении особая атмосфера. Все особенно доброжелательны и предупредительны.
Всем взводом идём мыться. Сочувствующий ЛНР предприниматель предоставляет ополчению под гигиенические нужды сауну.
Заведение находится недалеко. Оно явно ориентировано на предоставление интим-услуг, так как состоит из нескольких небольших будуаров, уставленных топчанами. Собственно помывочных мест немного. Я моюсь в одной кабинке с «братьями во Христе» Виктором и Вовой. Пока намыливаемся, ведём теологический диспут.
Спор начинается с утверждений Владимира о том, что Бог не фраер и что он скостит Вове прежние косяки за его нынешнюю жертвенную стезю православного воина.
– Думаю, Бог судит людей не за сами поступки, а только за их мотивы. Не за то, что получилось, а за то, что хотел, чтобы получилось, – сомневаюсь я.
– А как же «По делам их судите»? Разве не так?! – удивлён Виктор.
– Для прокурора – так. Суд государственный судит за конкретное дело и его последствия. Мы же не об этом. Если дана человеку свобода воли, именно умысел, с которым эта свобода используется, и есть сущность человека – она и будет судиться. А поступок? Человек делает в основном то, что вынужден делать, да и поступок зачастую плох или хорош не сам по себе, а становится таковым из-за своих последствий. Зная о самых отдалённых последствиях наших дел, о последних итогах, Создатель судит не за дела, а за умыслы, за намерения, с которыми они делались. Я и сам до конца не понимаю того, что чувствую, а объяснить тем более не могу.