Мне даже стыдно стало.
– Ну ,хочешь, я тебя поцелую? – пожалела я лягуха. Я всегда жалостливая была. На мне, говорили, в больнице все больные ездили.
Бедный волшебный зверь даже отпрыгнул в сторону:
– Анжейка, ты чего?
– Да я исправить хочу, может, ты от поцелуя истинной любви в принца превратишься и женишься на мне, и будешь уже ты меня на руках носить и защищать, – поднялась я с пня и решительно направилась в сторону своего фамильяра.– Давай, может получится.
Я в прошлой жизни всё сама должна была делать. Ну не было у меня широкой мужской спины, на которую я могла забраться. А тут такой кандидат, может венценосный , шею свою подставляет.
Лягух, оценив перспективы стать носильщиком моего тела, снова отпрыгнул, но неудачно, запутался гривой в кустах и заверещал как оглашенный:
– Уйди, наисправлялась уже! Не хочу я никого на руках носить!
Он испуганно забился в зарослях и зажмурил глаза, а я остановилась в шаге и задумалась.
Мечтать – это одно, а внутренняя суть – это совсем другое. И не факт, что воплощая желания, ты обретешь счастье, а не сплошное разочарование.
Ляш, видимо прочитав у меня в голове, что я передумала его обрекать на корону с обязательствами, открыл глаза и вылез из кустов, с трудом освобождая свою роскошную гриву.
Из его брюха донеслась трель.
– Я есть хочу, – заявил фамильяр, уже пришедший в свое обычное наглое состояние. – Пошли деревню какую поищем. Может ты исправишь что-нибудь, или станцуешь на худой конец, и нам за это денежку дадут, еды купим, ботинки тебе, – кивнул он на мои избитые ноги.– Иногда из твоей магии и путёвое может что получится,– он вздохнул. – Редко, правда. Например, тыква на огороде экипажем станет, чтоб селянок на балы возить, или умирающего можно исправлением вылечить полностью. Но вот во что он превратится по выздоровлению – это уже второе дело, главное – живой.
Вылечивать, значит, умею. Как и в той жизни. Настроение у меня приподнялось. Всех вылечим, все исправим.
Я иронически скривилась:
– Как прикажешь искать тех работодателей?
Ляш горделиво хмыкнул, но ничего не сказал и повел носом как собака.
– Туда,– указал он лапкой и попрыгал впереди.
И пошли мы с ним по лесу тёмному, дремучему. А я топала сзади и опять в голове писала письмо.
Второе письмо деду Морозу. Дедушке, у которого явно маразм начинался с возрастом.