– Ваш Вальтер – не настоящий офицер, а паркетчик. Он рисковал жизнью? Бросьте! Он никогда не участвовал ни в одном сражении. Война – это пушки, танки, самолеты, а не вкус коньяка, дым сигар, музыка и дамы. Если вашему мужу нужно первое, он может прийти к моему «Зеппу», а если ему нужно второе, пусть остается здесь, вместе с такими же тыловыми крысами: Олендорфом, Гейдрихом, Мюллером, Далюге.
Последовавший обмен испепеляющими взглядами вряд ли бы оставил в живых кого-то, кроме этих мертвенно бледных дам. В зале зазвучала музыка. Люди начали разговаривать, разделившись в группы по 2-4 человека.
– Мон шер, эти «рыцари на танках» здесь явно лишние, – с пепельницей в руке, потягивая «Кэмел», Шелленберг обратился к Олендорфу, с улыбкой глядя на женские перепалки.
– Да, мы здесь практически единственные с высшим образованием, – фанатично взмахнув головой, отозвался Олендорф.
– А некоторые даже имеют ученую степень… – с ноткой зависти ответил Шелленберг.
С застывшей улыбкой и холодными глазами Шелленберг продолжил речь в сторону Олендорфа:
– Мы – настоящая элита рейха, интеллектуальная элита, а не эти недоумки на танках. Честно говоря, я завидую вам, Отто. Всего на три года старше, а уже докторская степень! Когда все это закончится, я тоже сяду за диссертацию.
В комнату зашла женщина, которая ушла с Гейдрихом. Она поправила прическу и помаду на губах. Гиммлер пристально посмотрел на нее, а затем перевёл взгляд на жену Гейдриха. Она ничего не замечала, кроме нарядов и украшений других дам. Подходя к Шелленбергу, рейхсфюрер с видом всезнающего папочки, отметил:
– Нашему Гейдриху уже недостаточно «салона Китти».
– Настоящий ариец!
– Человек с железным сердцем. Прыжки с парашютом, пилотирование… Он настолько же умен, насколько и безрассуден. Его безрассудство, в конце концов, погубит его. Надеюсь, что это будет геройская смерть, а не позорный сифилис.
Гейдрих вошёл в зал, поправил брюки, застегнул пуговицу фрака. Затем он подошёл к дирижеру оркестра, что-то прошептал ему на ухо и пошёл к своей жене. Молодые женщины, сидевшие рядом с ней, смотрели на него с вожделением.
– Потанцуем? – спросил Гейдрих, ничуть не смущаясь, у своей жены.
Лина Гейдрих, улыбаясь, поднимается из-за стола. Гиммлер смотрит на Гейдрихов. Гейдрих и его жена стоят на пустом танцполе. Вокруг них стоят другие участники бала. Звучит музыка, Гейдрихи начинают танцевать.