Я посмотрел себе под ноги, меня насторожили наши тени, но сейчас в эту минуту они были обычные вполне себе привычные и даже симпатичные.
Малахий улыбнулся, понимая, о чём думаю.
– Всего лишь то, чем когда-то являлся человек, – промямлил он. – Тень не что иное как порождение света. И чем ближе источник света, тем больше по размеру тень. – Он внимательно посмотрел на меня. – Тень не придаст, не обманет, а только рядом в ногах, под ногами и, шагая, нечаянно наступая, стоя в тени других тел, всё равно, что пройтись по бульвару, выстланному из живых, но немых существ.
От его слов я чуть ли не подпрыгнул на месте, ибо только что пережитый ужас ввёл меня в экзистенциальный шок.
– Да чёрт тебя дери! – Заорал я. – Ведь там были люди, – я запнулся. – Почти люди. Вернее то, что от них осталось!
Я испугался собственных слов. Малахий утвердительно покачал головой.
– Да, да. За всё приходится платить, и люди продают и продаются, – он покосился на мою книгу. – Взамен они получают всё, что хочется их ненасытному уму. Поверь, причин предостаточно, чтобы испить той дряни. Главное вовремя остановиться, но людям с их жалкими душонками всегда чего-то не хватает. Один алчет, другой пресыщается, третий, окончательно уподобившись тени, продаёт себя ради последнего в его жизни глотка! – Лицо Малахия исказила гримаса отвращения. Он вознес надо мной руки как в фильмах ужаса:
– Стр-а-а-ш-ш-но?
Я отмахнулся и двинулся вперёд подальше от этой таверны.
– Зачем тебе бутылка да ещё тёмно-синяя с тонким горлышком?
– Слышал в местных байках о её чудодейственном составе, – отрезал Малахий. – Сплетни здесь плетут как паутину.
– Что же в ней такого особенного?
– Не твоё дело.
– Ладно, – согласился я. – Не особо и хотелось ввязываться в твои дела. А ты и в правду падший?
Малахий остановился и взглянул на меня так, что я почувствовал ядовитый укор в его малахитовых глазах.
– Когда-то я был ангелом хранителем, – договорив, он коснулся моего запястья. Я невольно закрыл глаза и меня поглотил яркий чистый свет, в котором увидел, как выяснилось позже, его воспоминание.
Они сидели на черепичной крыше и считали облака.
– Знаешь, – с долей отчаяния вымолвил один другому, – мой мальчик болен.
– У него есть любящие родители, – вздыхая, отозвался второй очень похожий на Малахия. – Они о нём позаботятся.