Они добрались до поселения ближе к вечеру. Это был не город и даже не деревня. Скорее – временное скопление укрытий: плотные шатры, натянутые над ямами в земле; каменные кольца, в которых когда-то горели костры; бурые свитки ткани, укреплённые медными кольцами. Песчаные Ткачи.
Когда-то, до Агни-реформ, их называли хранителями резонанса. Они не подчинялись кастам – не потому, что были в стороне, а потому что движение было их сутью. Они не признавали постоянных имен, не хранили письменных хроник, но помнили ритмы. Их знание не записывалось – оно звучало.
Их встретили молча.
Старший – седовласый мужчина с лицом, испещрённым линиями, похожими на карту потоков ветра – провёл их в центр поселения, где под тентом колыхалась агни-чаша. Внутри неё пульсировала не прана, а… вибрация. Очень лёгкая, как дыхание под песком.
– Ты принесла ожог, – сказал он, глядя на Михиру, – но сама ещё не сгорела. Это редкость.
Она опустила капюшон, показывая лицо. Не как вызов, а как открытие.
– Я пришла не за помощью. Я пришла за связью.
Он кивнул. Повернулся к Джаяну:
– А ты несёшь металл и вину. Ты боишься, что снова построишь то, что не сможешь остановить.
– Поэтому я не строю, – ответил Джаян. – Я ищу.
Их пригласили остаться.
В шатре пахло солью, тмином и сухими листьями. Пол был устлан грубыми тканями, в которых угадывались не узоры, а направления – северный ветер, течение праны, изгибы лунных фаз.
Вечером к ним подошла девочка. Её звали Лил. Или, точнее, так называли её в этом месяце. Имя у Ткачей не было постоянным – оно приходило и уходило вместе с сезоном, с обетом, с песком.
Она протянула Михире тонкий жезл из стекла и меди, с выжженным символом в виде кругового узла.
– Это ключ, – сказала она. – Не к двери. К пустоте. Если ты осмелишься её услышать.
Михира провела пальцем по символу. Он был тёплым. Внутри возникло ощущение – будто пространство вокруг чуть повернулось.
На следующий день их отвели в каньон.
Он начинался внезапно – просто разрез в песке, тёмный, сухой, в глубине которого угадывался круг. Не выдолбленный, не выстроенный – словно естественный. Камни вокруг звенели, если по ним провести пальцем. Ветер внутри каньона не выл – он разговаривал. Шёпотом. Звонко. Низко.
Старший Ткач остановился у края:
– Здесь сходятся линии. Не те, что чертите вы. Те, что были до и будут после.