– Принцесса Михира, некогда носившая свет имени Ашвана, избрала путь вне круга. Она коснулась Контуров без разрешения. Нарушила поток. Её действия привели к сбоям в системе. Она больше не носитель. Она – расхождение.
Голос звучал без нажима. Но за ним – строй, стены, огонь.
– Мы не ищем мести. Мы стремимся к восстановлению. Огонь примет всех, кто раскаялся. Даже тех, кто сбился.
Он замолчал. Экран потух.
Но эффект остался.
В ту же ночь в Падмасаре стало тише.
Некоторые из Круга перестали выходить на связь. Каналы замолкли. Шепот, что наполнял улицы, исчез. Не от страха. От сомнения. Мягкий голос подействовал сильнее, чем гром. Он не оттолкнул – он поколебал.
В подземной мастерской Джаян сидел над картой контуров. Линии, вычерченные им за последние дни, вдруг казались хрупкими. Будто кто-то отозвал смысл из бумаги.
– Он не опроверг нас, – сказал он. – Он предложил заботу. Это опаснее.
Михира стояла у окна, глядя на город.
– Он говорит, что пламя примет тех, кто раскаялся. А если пламя приняло нас первыми?
– Тогда мы должны показать, что оно может слышать.
Так родилась идея – не контрречи, а параллельного голоса.
Не опровержения. Свидетельства.
Они собрали всё, что имели: обрывки записей, отклики кристаллов, фрагменты карт, лица спасённых. Это не было заявлением. Это было письмо. Не к Империи – к тем, кто ещё мог слушать.
Джаян, Талвини и Прайя создали передатчик. Он не использовал импульсную сеть – он резонировал. Работал на основе разницы в температуре и давлении – старый принцип. Незаметный.
Запись началась с голоса Михиры. Невозвышенного. Уставшего. Живого.
– Меня зовут Михира. Я была частью Империи. Я выросла в её башнях. Я верила в её огонь. Пока не услышала, как он кричит.
Она не говорила, что Раджар лжёт. Она рассказывала о том, что видела: о криках, заключённых в кристаллах; о камере, где Контур отозвался не жаром, а ритмом; о том, как впервые она увидела пламя, которое не жгло, а согревало.
– Я не требую выбора. Я не призываю. Я просто говорю: мы есть. Мы живы. Мы не сгорели.
Передача длилась девять минут. Потом – тишина.
Они не знали, кто услышит. И услышит ли вообще.
Но на следующее утро по городу прошёл знак: на стенах появилось изображение круга, в центре которого – пульс. Не герб. Не лозунг. Только ритм.
На одной из станций техобслуживания старший техник нашёл запись. Он не стал её удалять. Только сделал копию и положил на панель управления.