Впрочем, сам Евгений своей популярностью никак не пользовался. Казалось, он и вовсе ее не замечал, а раздавая советы, откровенно скучал. Экономика и финансы его не занимали.
Впрочем, если спросить у его близких друзей, что всерьез занимает Евгения Онегина, они бы не нашлись с ответом.
Завсегдатай самых модных салонов, самых популярных ресторанов и театров, он не пропускал ярких балов и гуляний, при этом постоянно зевал, трепета и живости не проявлял и взирал на все с ленивым безразличием.
Молодые прекрасные барышни и дамы полусвета жаждали его внимания, но и здесь он бывал не слишком воодушевлен. Его чувства остывали, не достигнув пика страсти.
Тем временем Евгений, не утратив вальяжного, полушутливого и благожелательного тона, продолжал:
– Боюсь, я не в силах составить счастье юной и прекрасной барышни. Нет во мне сил ни на ухаживания, ни на супружество. Брак мне кажется весьма утомительным занятием. Невозможно постоянно угадывать, чего от тебя ждут. – Он поиграл серебряным театральным биноклем. – Да и Сергея Семеновича не хотелось бы разочаровывать. Он подыскивает удачную партию для любимого чада, а я для юной девушки слишком скучен. Наперед знаю, чем заканчиваются романтические увлечения, и оттого не жажду подобных приключений.
– И тем не менее, по-моему, именно тебя Александровский с удовольствием бы видел своим зятем.
– Мне даже рассуждения на эту тему даются с трудом, – бесстрастно отозвался Евгений. – Я абсолютно честен с Сергеем Семеновичем. Я не принесу его дочери счастье. Но сам всегда к его услугам.
– Что не помешало вам вчера обыграть его в карты, – шутливо напомнил кто-то из молодых людей.
– Сумма незначительна. Я ведь редко играю, лишь по острой необходимости. Он не держит на меня зла. – Евгений закатил глаза, изящно махнул рукой, отчего на пальце сверкнул перстень с зеленым камнем.
– А ведь действительно, на него никто не держит зла, – послышался над ухом Модеста Радищев, впрочем, слова необязательно предназначались ему. – Каким образом Онегин умудряется снискать покровительство всех влиятельных особ, даже оставляя их в должниках? – Дальше вопрос точно адресовался Модесту, поскольку в голосе Радищева сквозила насмешка: – Сколько вы сами ему должны?
– Нисколько. Я с ним не играю.
На самом деле это означало, что те, кто хоть и редко, но играл с Онегиным, нечасто садились за стол с Модестом. Евгений не испытывал тяги к игре и развлекал себя подобным образом, только если волею случая оказывался за столом с сиятельными и важными друзьями, которым приспичило играть.