«Милостивый государь, исключительно из соображений любви и уважения хочу сообщить, что ваш сын Дмитрий Бакунин самым неприличным образом заглядывается на вашу молодую супругу Светлану. Неженатый молодой человек и молодая красавица – это слишком опасное соседство. Если ваша супруга и демонстрирует вам верность и преданность, то со временем может случиться непредвиденное. Надеюсь, что вы примете все надлежащие меры».
Письмо отправилось к адресату в конверте без подписи и обратного адреса.
Князь Бакунин был хорошо известен своей безумной ревностью. Неудивительно, ведь его вторая супруга была молода и хороша собой. Онегин рассудил, что стоит только намекнуть, а все остальное князь раздует сам. Посмотрит в альбом сына для рисования и наверняка найдет там портрет жены. Художники вечно рисовали все, что видят, а мачеху он видел чаще остальных дам. Этого хватит для ревности.
Сына давно пришла пора женить, и, если верить Алине, которая знала все светские сплетни, Бакунин планировал женить его на Лизавете Строгановой. Вот пусть и велит свататься, пока не объявили помолвку с Евгением, иначе сам этот увалень никогда не решится. Онегин еще немного подумал и решил добавить в интригу романтики. Он заказал цветов. Каждую субботу Лизавете станут приносить букеты от неизвестного поклонника. Он сам будет отнекиваться, а она теряться в догадках. Пусть подумает на Бакунина. Люди так глупы и себялюбивы! Стоит только их немного подтолкнуть, а остальное они придумают сами.
«А если не получится? – засомневался он. Впрочем, ответ нашелся сразу. – Да и пусть, придумаю что-нибудь другое».
Мимоходом Онегина даже посетила мысль, что из-за его письма молодая жена Бакунина получит сотню придирок и подозрений в свой адрес, но она же сразу выветрилась из его головы как неважная.
– Крепче перевязывай! Ну же, я держу! – Глаза девушки сверкнули в полумраке, и в зрачках отразилось заходящее солнце. – Чтобы не рассыпался и не утонул.
Светловолосая голубоглазая Ольга Ларина надула щеки, сдавливая в руке стебли цветов и трав. Слегка курносый носик и пухлые губки делали ее почти красавицей, особенно если, как сейчас, волосы спадали на лицо пушистыми прядями, глаза сияли, а на лице играл яркий румянец. Стройная, порывистая, с тонкими запястьями и слегка жеманными манерами, она походила на капризную куколку. Взволнованность и ожидание чуда придавали ей еще большего очарования.