Ну и все бы ничего. Вроде бы злодей исправился, герой избежал нескольких сотен новых психологических травм, но вот было несколько других нюансов, которые портили все впечатление от романа.
Да, Яо Вэньмин остепенился, отказался от двух сотен жен и решил направить всю свою энергию молодого тела на обсуждение политических дел со своим советником Цао, на проведение новых реформ и переговоров с соседними странами. Но что насчет Цао Цзюаня? Кроме откровенного ужаса, он ничего к главному герою не испытывал! Все, что делал попаданец в теле Цзюаня, – это пытался не умереть, выполняя квесты системы да стелясь перед всесильным героем. И в результате, терпя, честно говоря, скверный и эгоистичный характер Яо Вэньмина, он остался обхаживать его и выполнять любую прихоть до конца своей бессмертной заклинательной жизни, только чтобы сохранить душу в этом чужом теле. Поистине гадкая концовка.
Чтобы найти единомышленников, разделяющих его мнение, Моу Цзянси спустился в комментарии под последней главой. Он любил почитать мысли других людей, сам, правда, никогда ничего не писал. Не видел смысла. Ну он же не всерьез это читает. Чего спорить с глупыми школьницами, которые от подобной концовки сносили радостными комментариями страницу? Была, правда, и парочка адекватных комментаторов, которые писали, что лучше бы главного злодея убили, как и предполагалось в «оригинальном» сюжете. Но на них тут же накинулись ярые фанатки, которые написали сто и одну причину-доказательство, что Цао Цзюань действительно счастлив остаться подле главного героя, что Цзюань не боится главного героя и еще много-много чего. Все сто причин Цзянси читать не стал. Ему вообще хотелось выйти из этих комментариев и не видеть всего этого кошмара, но до его остановки было еще минут пятнадцать. Ну и просто рассматривать измученные лица горожан желания не было. Поэтому Моу Цзянси продолжил листать ленту, скорее выцепляя отдельные фразы, нежели действительно вникая в суть написанного.
Свет внезапно потух. Цзянси не боялся темноты, но, когда гаснет свет в метро, это явно не добрый знак. Тут хочешь не хочешь, а занервничаешь. Вагон очень быстро наполнился холодным свечением от экранов телефонов.
– Мама, мне страшно! – воскликнула совсем рядом девочка. Судя по ее голосу, она вот-вот должна была расплакаться.