Но я развернулся с неподвластной для человека быстротой, невозможной для любого из смертных и меня до той самой сделки. Бракемарт вонзился в открывшийся бок, разрубив ребра. Убийца в черном выронила оружие и, согнувшись, упала на колени. Схватилась за рану и через миг умерла.
Тень! Конечно же, тень! Я увидел кольцо на испачканной в крови неподвижной руке. Такое же, как было у Алисы. Оно превращает в невидимок, и тени минуют огромные расстояния, становятся неуязвимы, только при этом пребывают в призрачном подобии. Ощущают себя живыми, могут коснуться своей одежды или оружия, но не в силах ни за что ухватиться.
Бег времени враз оборвался. Я глядел на мертвую и не чувствовал ничего. Это не Алиса, я сразил не ее, но может… Инквизитор рухнул на колени перед мертвой. Сорвал дрожащими руками капюшон, явив черные, как смоль, волосы. У Алисы и Лилит они цвета золота.
– Не она… – прохрипел он, поднимаясь. – Это не моя дочь. Маску можно не снимать.
– И то верно, – я сплюнул на снег. Мало удовольствия смотреть на сожженное лицо, какое у любой тени после смерти. Черная магия не позволяет узнать, кто носил маску убийцы.
К нам подошел мрачный как туча Бран.
– Не ведаю, кто это, – сказал он, – но она была одна. Только кончайте с разговорами, нас уже нашли. Пора уходить, а то и удирать, если не хотим боя.
– Дело говоришь, – Ирма вновь была прежняя. Статная дама в дорогом одеянии: без крыльев, когтей и клыков.
– Я бы попросил вас возблагодарить небеса, – успокоившись, что обнаружил в тени вовсе не Лилит, церковник вспомнил о ершистости, – да все одно не внемлите.
– За что? – предвестник вскинул бровь и насмешливо посмотрел на монаха.
Томас Велдон отвернулся от Брана и осенил себя знамением.
– Тень одна, – сказал он, – а, значит, не ушла с вестью, что мы здесь.
Я выругался. Более мешкать нельзя.
– Убираемся отсюда!
– После упокоения ее души! – церковник был непреклонен.
– Святой отец! – я зарычал лютым зверем и вскинул перед собой змеиную лапу с растопыренными пальцами. Медленно сжал их в кулак, будто стискивая упрямство Велдона.
Однако ни один мускул не дрогнул на его левой половине лица.
– Нет!
Проклятый пепел! Я сдался. Чертов святоша! Но пусть уж тогда нам зачтется это жертвование драгоценными временем. Приспешники Низверженного совсем недалеко! Времени мало.