– Глубочайшие соболезнования, Павел Витальевич, – заговорил «Мастер». Голос у него был низким, бархатистым, идеально поставленным. Каждое слово звучало весомо и… неестественно. – Потрясающая потеря. Ваш брат был… уникальным художником. Подлинным гением, опередившим время. – Он сделал небольшую паузу, его проницательный взгляд скользнул по лицу Павла, затем перевелся на Моисея Карловича, которого он тоже, видимо, знал. – Моисей Карлович. Рад видеть вас. Всегда ценил вашу мудрость.
Старик молчал, лишь плотнее сжал губы. Его взгляд из-под нависших бровей был тяжелым и недобрым.
«Мастер» снова обратился к Павлу:
– Александр Витальевич оставил после себя не просто память. Он оставил… наследие. Работы огромной силы и ценности. Я, как ценитель и коллекционер редкого искусства, был бы бесконечно признателен за возможность… обсудить их судьбу. Чтобы они не пропали, не попали в нечистые руки, не были уничтожены по неведению. Чтобы они обрели достойное место. Под защиту. – Он сделал еще один шаг ближе. От него пахло дорогим парфюмом и… чем-то металлическим, холодным. – Я могу предложить вам сумму, которая обеспечит вам спокойную жизнь. И гарантии безопасности. В наше неспокойное время это… бесценно. Подумайте.
Угроза висела в воздухе неназванной, но абсолютно ощутимой. «Нечистые руки» – это были они? Или спецслужбы? «Гарантии безопасности» – или их отсутствие, если он откажется? Павел почувствовал, как закипает гнев. Этот человек, стоящий у могилы его брата, которого он, возможно, и убил, или приказал убить, предлагал купить орудия его смерти!
– Картины… – начал Павел, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Картины Саши – его личное дело. И его воля. Я не собираюсь их продавать. Никому. Они будут уничтожены. Как он хотел.
«Мастер» не изменился в лице. Только в его глазах, таких спокойных, мелькнула искорка… не гнева. Скорее, разочарования человека, которому нахамил незначительный клерк.
– Уничтожены? – он мягко покачал головой. – Какое варварство. Такое наследие… Это все равно что сжечь библиотеку Александрии. Вы не понимаете, что держите в руках. Или… – его взгляд стал еще более пронзительным, – вы уже успели понять? На собственном опыте, возможно? – Он едва заметно скользнул взглядом по очертаниям панели, угадываемым под пальто Павла. Павел похолодел. Они знают. Знают, что у него «Ужас».