Эта внутренняя множественность не хаотична. Она циклична. Она связана с природными ритмами, с фазами луны, с изменениями в теле. Женщина – как год: весной она пробуждается, летом расцветает, осенью собирает плоды, зимой уходит в тишину. В течение одного месяца она может прожить весь этот цикл. Это не слабость. Это не нестабильность. Это биологическая и психическая реальность. Это естественная мудрость, заложенная в каждую из нас. Но вместо того, чтобы жить в ритме, мы стараемся быть одинаковыми. В один день работать, любить, творить, заботиться, сиять. Мы устаём. Мы перегораем. Потому что нарушаем собственную природу.
Многогранность – это не просто эмоции. Это ещё и голоса. Внутри нас живут внутренние персонажи. Иногда говорит Внутренняя Мать: «Позаботься о себе, замедлись, отдохни». Иногда – Ребёнок: «Я хочу игры, я хочу радости, я не хочу быть серьёзной». Иногда – Воительница: «Соберись, поднимись, действуй». Иногда – Тень: «Я злюсь, я устала быть хорошей, я хочу сказать правду». И если мы живём, слушая только один голос, остальные начинают протестовать. Мы подавляем одну часть – и теряем энергию. Потому что энергия женщины – в целостности. Целостность – это не равномерность. Это полнота. Это согласие со своей внутренней разностью.
Очень часто женщина начинает замечать свою множественность только в кризисе. Когда она больше не может быть «как всегда». Когда привычная роль ломается. Когда та, которая всегда заботилась, вдруг срывается. Когда та, которая всегда терпела, вдруг уходит. Когда та, которая всегда молчала, вдруг кричит. Это не разрушение. Это возвращение. Возвращение к другой части себя, которую долго игнорировали. И в этом – начало внутреннего взросления. Женщина перестаёт пытаться быть удобной. Она начинает быть собой. Не одной. Всеми своими «я».
Парадокс в том, что только приняв свою множественность, женщина становится цельной. Пока она воюет с собой, пока она хочет быть одной – самой правильной – она уязвима. Она неустойчива. Потому что стоит внешнему миру задеть ту часть, которую она не принимает, – она разрушается. Но если она говорит: «Да, я могу быть и мягкой, и резкой. И светлой, и тёмной. И ранимой, и сильной. И всё это – я», – тогда ничто не может её сломать. Потому что она – не форма. Она – поток. Она – пространство, где можно быть разной. И именно это делает её глубокой, живой, настоящей.