– Весна. – Вздохнул кот, выражая свое недовольство. – Несправедливая она.
– Вот тебе раз! – удивилась я. – Ты же сам ее хвалил.
– Хвалил. А теперь разочаровался. Друга моего, ночного червячка не заметила. А он такой маленький, такой невзрачный. Кстати, его Иванычем кличут. – Квасик выразительно посмотрел на меня.
– Ну, Иванычем, так Иванычем. – Поддакнула я, не желая расстраивать кота пуще прежнего.
– Иваныч, конечно, счастлив, что наступило тепло и всё кругом ожило. – продолжил кот, как будто не замечая меня.
– Он радуется приходу весны и звездам, что ярко светят на ночном небе. Но я! Мне как быть? – в отчаянии Квасик бил себя лапой в грудь.
– А с тобой что не так? – не могла я понять терзания кота.
– Как ты не понимаешь? Он маленький. Блёклый. Я же раздавить его могу.
Увы, ничем я не могла помочь ни Квасику, ни тем более какому-то червяку, которого и в глаза-то не видела.
Весь день Квасик пролежал на диване, то и дело грустно вздыхая. К вечеру все же отправился на прогулку.
Наверное, прекрасная весна услышала Квасика, потому что на следующее утро его было не узнать. Во лбу у него горел яркий фонарик.
– Вот, знакомься! – Гордо произнес Квасик, мотая головой.
– Иваныч. – Услышала я едва различимый, доносящийся из воздуха звук.
– А весна все-таки хороша! – довольно проурчал Квасик. – Подарила, шельма, Иванычу крохотный голубой фонарик!
– Пусть, – говорит, – он зажигает его каждый вечер и светит всю ночь. Пусть этот фонарик горит, как яркая звёздочка над крышами домов и напоминает всем о том, что счастье никогда не меркнет. Даже в самую тёмную ночь.
– Ну, как тут не выпить?
Ловец снов
Всю ночь Квасик ворочался с боку на бок, не давая мне толком уснуть.
– Надо же такому присниться! – ворчал он утром в помятые усы.
– И чему же там надо было присниться? – съехидничала я, злясь на Квасика за бессонную ночь.
Почесав за ухом, Квасик тяжело вздохнул:
– Да приснилось мне, будто друган мой закадычный, Петруха, меня на день рождения не пригласил.
– Ну, это, конечно, повод самому не спать и мне не давать. – я попыталась сделать обиженный вид. Но коту явно было не до меня. Всеми своими мыслями, да что там, всем существом он был все еще во сне.
– Нет, ты только подумай! Петруха, значит, кошек этих облезлых позвал, а меня, своего лучшего друга – нет! – не унимался кот, утирая скользящие по морде слезы.