Самогон, бабы и ГАИ.Сборник юмористических рассказов - страница 6

– Ой-ё-ей! На кого ж ты нас, Варварушка, оставила? Именно с такими воплями в эту минуту ворвались в избу старушки и припали к ногам спящей Корешковой. Самклиду бросило в жар от неожиданности. «Или я с ума сошла, или, в самом деле, умерла и нахожусь в раю», – пронеслось у неё в голове.

– Ой, Варварушка! – завыла одна из старушек на всю хату. – И зачем ты так рано ушла от нас? Проснись и поругай нас!

Тут Самклида открыла глаза и резко приподнялась.

– Ну, раз уж вы так просите, то поднимусь и не только поругаюсь! – заорала она, хватаясь за лежащую рядом палку. Первой старушке, которая громче всех причитала, стало плохо, и она упала в обморок. Две другие, забыв о ней, в страхе пулей вылетели на улицу. Когда шок прошёл, они вернулись в избу. Слава богу, их подружка не отправилась к праотцам на небеса, а сидела за столом и пила чай с Варварой. Домой старушки возвращались через огороды. Стыдно было людям в глаза смотреть после такого обмана. И как они могли поверить этому проходимцу Мишке!

– Ну, попадись ты нам только на глаза, паразит! – ругали старушки. – Мы тебе покажем, как врать! Удивительно, но с тех пор любопытства у старушек заметно поубавилось, да и сидеть на скамейке они стали реже. Как будто в этом тоже виноват Мишка Вялый.

Педагог со стажем

В приёмную кардиолога вошла невысокая пожилая женщина. Осанка – прямая, взгляд – ясный, губы слегка подкрашены, волосы аккуратно уложены. От неё так и веяло духами «Красная Москва». Ну, знаете, такие, что пахнут слегка нафталином, но с достоинством. На вид ей дашь лет шестьдесят, ну, максимум шестьдесят пять. А оказалось, что бабушке уже за девяносто. Вот так-то. – Здравствуйте, доктор, – произнесла она, садясь на стул с видом человека, который привык держать себя в руках, но сегодня слегка сдал. – На что жалуетесь? – спросила врач, молодая женщина в белом халате, с лицом, на котором читалось: «Ну, бабушка, давай, рассказывай, только без подробностей про котиков». – Ой, доченька, сердце болит, – вздохнула старушка, доставая из кармана платочек. – Всё из-за этой вертихвостки, Клавки Верещагиной. Врач, слегка опешив, спросила: – А кто такая Верещагина? Ваша знакомая? – Нет, это продавщица в нашем сельском магазине. Я к ней каждый день хожу ругаться. Говорю: «Клавка, перестань моему Сергею вино продавать!» А она только ухмыляется: «Как же я не продам, если он совершеннолетний!» – Ну, скажите, – продолжала бабушка, размахивая платочком, – где тут нервы выдержат? Так и хочется её палкой отходить, кабы не спаивала хороших людей! Врач, слушая эту историю, задумалась: женщина в годах, а всё ещё воспитывает сына. Может, поздно родила? – мелькнуло у неё в голове. Чтобы уточнить возраст пациентки, доктор заглянула в амбулаторную карточку. Год рождения – 1929. Не веря своим глазам, решила уточнить. – Скажите, Варвара Адамовна, сколько вам лет? – Да уж, по моим подсчётам, должно быть девяносто. А может, и больше. Честно говоря, я уже и со счёта сбилась. Меня, вообще-то, матушка весной в поле родила. А регистрировать повезли поздней осенью, когда все работы закончились. Вот только оказия вышла: приехали к батюшке, а он оказался пьяным. Где-то набрался, ну, прям как свинья браги. Мать давай его уговаривать, чтобы запись сделал. А он еле лыко вяжет. Если бы не бутылка самогона, которую мать с собой принесла, пришлось бы ещё раз ехать к этому прохиндею. Батюшка, как только самогон увидел, сразу согласился. Записал всё, что ему продиктовали. А мать моя была женщина грамотная – одна из всей деревни умела считать до десяти. Но это, впрочем, не главное. У меня сердце болит только из-за Клавки. – Простите, – снова заговорила кардиолог, – я вот чего не могу понять: сколько же лет вашему сыну? – Да он, доченька, в этом году на пенсию вышел! Теперь каждый день вином причащается. И всё из-за Клавки: управы на неё нет. Мало того, так ещё и другая беда приключилась: связался сын с малолеткой, которой тридцать восемь лет! Один стыд и срам на мою голову. Ну, скажите, разве тут сердце не заболит? Медсестра, сидевшая в уголке, от услышанного поперхнулась. – Ой, – встрепенулась бабушка, – он же у меня закашлял! Чуть не забыла. «Вот спасибо этой молодице», —сказала она, взглянув на медсестру. – Пойду в аптеку зайду, куплю ему лекарство. Она быстро поднялась и направилась к двери. – Прости, доченька, спешу. – Подождите, давайте сделаем кардиограмму, выпишем лекарства, – растерянно проговорила врач. – Да ну её, – отмахнулась бабушка. – Я посидела с вами, рассказала свою беду – и мне уже легче стало. Спасибо вам, побегу своего горемыку спасать! И тут, представьте себе, бабушка вдруг остановилась у двери, обернулась. – А знаете, доктор, жизнь-то она, как кардиограмма. То вверх, то вниз. Но главное – чтобы сердце не остановилось. А у меня, слава богу, оно ещё стучит. И пока стучит, буду за своих бороться. И с этими словами она вышла, оставив врача и медсестру в лёгком ступоре. А за дверью послышался её бодрый голос: Клавка, погоди у меня! Я тебе ещё покажу, как хороших людей спаивать! Вот такая история. Жизнь, знаете ли, штука сложная. Но пока есть такие бабушки, которые в девяносто лет готовы палкой махать за своих близких, мир ещё не совсем пропал.