Зорге посмотрел в зеркало, но там отражались какие-то смутные рыжие тени. Получилось так, что ни один из мальчиков не сидел прямо напротив, оставив посередине между Шило и Зорге свободное пространство, в котором Немец запускал свою юлу. Зорге показалось, что тьма вокруг стала гуще, она прилипала к коже, как гуталин. Шило поднял руки вверх и громко произнёс:
– Дама Червей, приди! Дама Червей, приди! Дама Червей, приди!
Зорге смотрел в пол, и очень долго ничего не происходило. Шило так и сидел с поднятыми вверх руками. Барабан очень громко дышал, а третий мальчик просто растворился в темноте, как будто его и не было. И звука волчка не было слышно. Зорге не поворачивался, но почему-то знал, что Немец оставил свою игрушку и тоже смотрит на зеркало.
Тишина висела над ними, как облако. Зорге нашёл в себе силы и посмотрел на тёмное стекло. Острые жёлтые блики плавали по поверхности, как бляшки жира в тарелке борща. Но это было только отражение от лежащего на полу фонаря.
– Дама Червей, приди! Дама Червей, приди! Дама Червей, приди!
Эти крики Шила были так неожиданны, что Зорге дёрнулся и чуть не потерял равновесие. Поджатые ноги уже начали затекать. Эхо от голоса Шила ещё шелестело где-то в глубинах здания. Поверхность стекла была спокойна, и Зорге увидел там силуэт Немца и часть поднятой руки Шила. Кажется, ничего не получится, с облегчением подумал он. Немец за спиной взял юлу в руки и начал запускать, нажимая на шпенёк.
– Дама Червей, приди! Дама Червей, приди! Дама Червей, приди!
Кажется, тьма сгустилась ещё сильнее, так что стало трудно дышать. Луч фонарика превратился в бледное размытое пятно, придавленное темнотой. От Шила остался только серый силуэт с воздетыми руками. Как они у него не затекли, подумал Зорге. Юла зажужжала за спиной. Зорге снова посмотрел на зеркало. Стеклянная поверхность была темна, жёлтые блики исчезли, но там, в глубине, определённо что-то двигалось. Две маленькие красные точки вспыхнули у края рамы, и это было не отражение. Рисунок, который Шило нарисовал помадой на полу, было очень хорошо различимо в темноте, словно помада светилась, как стрелки и циферблат командирских часов, которые носил отец Зорге. Рисунок похож на сердце, подумал Зорге.
Краем глаза Зорге заметил движение на полу. Это юла медленно двигалась по направлению к зеркалу. Игрушка проплыла возле ноги Зорге, пересекла красный контур и остановилась посередине красного контура. Шило опустил руки и растирал затёкшие кисти. Его взгляд застыл на стекле, за которым теперь двигалось что-то большое и бесформенное. Два красных огня приблизились, и плавали уже у самой поверхности стекла. Что-то изнутри дотронулось до стекла, и на глади появился заметный бугорок, как будто это было не твёрдое стекло, а прозрачная плёнка.