– Что? – спросил Зорге, – я не понимаю.
Палец очень быстро перемещался по стеклу, почти сливаясь в одну линию.
– Помедленнее, – сказал Зорге.
Он приложил свой палец напротив пальца мальчика, и повторил все движения, сначала быстро, а потом медленнее, когда рука Немца замедлялась. Зорге понял.
Этот же знак рисовал Шило помадой на полу, когда вызывал Даму Червей. Только сейчас помады у Зорге не было. Он сунул руку в карман и схватил скальпель, неожиданно оказавшийся очень тяжёлым. Не думая, он провёл лезвием по тыльной части левой руки между большим и указательным пальцами. Длинные капли крови выступили на коже и канули в темноту. Зорге услышал, как они упали на пол. У него оставались считанные секунды.
Рана не заболела, когда Зорге сунул в неё пальцы. Присев одно колено, он нарисовал знак, который отпечатался в его сознании. В дальнем конце коридора уже шумели голоса и слышался топот ботинок. Пришлось макать пальцы в кровь три раза, чтобы сделать всё, как надо.
Рисунок чуть отсвечивал алым в темноте, а кровь от его краёв начала собираться к центру. Мальчик в зеркале уже не бился в стекло, а просто смотрел. Кажется, он улыбался.
– Дама Червей, приди! Дама Червей, приди! Дама Червей, приди! – повторил Зорге, а в конце коридора послышался рёв и хохот десятка голосов.
Всё-таки у них были фонари. Пятна жёлтого света легли на пол, стены и потолок. Зорге забился в угол у стены, в самую темноту. Пол начал тихонько вздрагивать, а изнутри зеркала раздался скрежет. Зорге посмотрел на стекло. Мальчика там больше не было, но внутри явно что-то двигалось.
Зорге узнал голос Шила среди многих голосов.
– Он должен быть где-то тут.
Шаги загрохотали по лестнице, и пятна света от карманных фонарей становились всё ярче. Поверхность зеркала уже не была ровной, и к тому моменту, когда Шило показался из-за угла, Дама Червей уже выпустила свои щупальца, которые лежали поперёк коридора, как длинные чёрные змеи.
Зорге был невидим в своём укрытии из темноты. Когда Шило, шедший первым, споткнулся о щупальце, второе схватило его, обернувшись вокруг лица, так что Шило не издал ни звука.
Всё произошло слишком быстро, чтобы кто-то из преследователей успел среагировать. Людей было всего восемь, а щупалец больше, и Дама Червей сразу перекрыла пути к отступлению. Лучи фонарей, анемичные и жалкие, не могли бороться со сгустившейся темнотой. Щупальца рассекали воздух и смыкались вокруг человеческой плоти. Два или три раза свет падал на Зорге, но это всегда было случайно. Ему было плохо видно, тени метались во мраке, слышались невнятные хрипы и хруст, а Дама продолжала наносить хлёсткие удары. Прозвучало два выстрела, пули ушли в пол, и во время вспышек Зорге увидел, как человек скрывается внутри зеркала, пытаясь упираться сломанными руками в край рамы. Маленькие червячки переползали через край зеркала и падали на пол. Фонарик лежал на полу и его слабый луч косо освещал коридор, почти как двадцать лет назад. Зеркало было слишком маленьким, чтобы Дама смогла протащить внутрь сразу всю добычу, поэтому пять или шесть тел висели под потолком, удерживаемые щупальцами, облепившими головы, как причудливые капюшоны. Одно из тел начало дёргаться, не выпуская ружья, и оба выстрела ушли в пол. По одному тела исчезли за поверхностью зеркала, но два или три щупальца ещё оставались снаружи. Одно из щупалец ударило по лежащему на полу фонарику, как будто прихлопнуло назойливую муху, и Зорге оказался в кромешном мраке.