Северный ветер. Норвежские народные сказки - страница 2

Ещё перелистывая гюльдендалевский трёхтомник, я испытала приятное удивление: мне попадались сюжеты, знакомые по Афанасьеву, по сборникам украинских народных сказок, которые я, по счастью, могла читать на украинском. Бродячие сюжеты! Одно дело знать о них из книг учёных-фольклористов, и совсем другое – следить за тем, как норвежский братец русского и украинского Колобка, Паннекакен (Pannekaken), катится по дороге и дерзит до поры до времени встречным.

За изучением трёхтомника у меня сложился замысел перевести сказки и составить сборник, взяв за основу «бродячие сюжеты», то есть заимствованные одним народом у другого, с тем чтобы русскоязычные читатели могли сравнивать, видеть общее и особенное у народов-соседей, постигать душу норвежского народа. Так наполняется конкретным смыслом ещё один научный термин – «национальный менталитет».

Череда подвигов, совершаемых норвежским петухом во спасение курицы («Петух и курица в орешнике»), напомнила мне о русской сказочной чете куриных, трогательно заботившихся друг о друге. Норвежская сказка начинается так же, как и наше «Бобовое зёрнышко», но страдает в ней курица.

Героиня другой норвежской сказки, разлучённая с молодым мужем, ищет его «к востоку от солнца, к западу от луны», а это примерно то же «измерение», что «за тридевять земель, в тридевятом царстве», где находит потерянного ею молодого мужа Марьюшка, героиня параллельной русской сказки. Норвежская путница спрашивает дорогу у трёх старух, одна другой древнее, и получает от них волшебные золотое яблоко, золотое веретёнце, золотую прялку, которыми позже подкупит разлучницу из «нечистой» породы, вознамерившуюся женить на себе её мужа. У Марьюшки в руках оказываются серебряное блюдечко с золотым яичком, серебряные пяльцы с золотой иголочкой и серебряное донце, золотое веретёнце, которые героиня русской сказки использует с той же целью, что и героиня норвежской. Марьюшке помогают три «бабушки», как она их ласково называет, выспрашивая дорогу к любимому. А вообще-то, что ни бабушка, то «баба-яга – костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос»[2]. (Кстати, этот живописный и устрашающий образ из русских сказок, думается, в своём малопонятном названии увековечил корень норвежского (древненорвежского) глагола «jage» («яге») с его значениями «охотиться», «преследовать», «нестись». Помимо этого примера лингвист увидит множество скандинавских корней в сказочной русской и украинской лексике, что служит доказательством давних – эпохи Киевской Руси – связей варягов и славян.) В открытой всем ветрам Норвегии молодой путнице, конечно же, сократят дорогу сочувствующие ей Восточный, Западный, Южный и Северный ветры. А Марьюшку в пути подбадривают кот, собака и несёт на себе серый волк – когда она, одолевая чистые поля, тёмные леса, высокие горы, трое башмаков железных износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных порвала. Читатели наверняка уже вспомнили, что Марьюшке в тридевятом царстве на третью ночь удалось добудиться своего опоённого зельем Финиста – ясна сокола, по имени которого названа русская сказка. То же удалось и норвежской сестре Марьюшки из сказки «К востоку от солнца, к западу от луны».