Однако данный благоприятствующий фон отнюдь не снижает остроту принципиальных вопросов, неизбежно возникающих в ходе реформы:
– способность чётко сформулировать требования к перспективному облику вооружённых сил, в том числе с точки зрения их выполнимости в вопросе обеспечения с учётом состояния ресурсной базы внешней политики страны, на долгосрочную перспективу;
– недопущение того, чтобы реформа превратилась в перманентный процесс;
– соответствие планов преобразований реализации долгосрочных приоритетов внешней политики в целом, а также идеологическим (ценностно-информационным) установкам;
– для реализации изложенных выше пунктов – наличие группы профессиональных политиков и администраторов-технократов (способных работать вместе), чётко представляющих модель вооружённых сил будущего (разумеется, с использованием экспертных наработок) и обладающих волей, способностью провести необходимые решения на всех уровнях, особенно через парламент.
Здесь, особенно во второй половине XX в., для возрастающего числа государств мира (прежде всего, «западных демократий») возникает комплекс проблем, связанных с продолжительностью одного президентства или срока пребывания на посту премьер-министра (в зависимости от особенностей политической системы) – на эту проблему применительно к внешней политике США в целом обращал внимание ещё Г. Киссинджер[47]. Так, в большинстве стран – участниц НАТО и ЕС данный срок составляет 4 года. За вычетом времени на практическое вхождение в круг должностных полномочий данный промежуток сокращается до 3,5 лет, а если ещё прибавить время на подготовку к новому электоральному циклу и особенно возможность пребывания в статусе «хромой утки» (в случае проигрыша выборов в первый же срок), то он уменьшится до 2,5–3 лет. Притом почти наверняка вновь избранный президент / премьер-министр прежде всего обратит внимание на другие сюжеты – социальные, экономические, в целом внешнеполитические, далеко не сразу будучи готов приступить к обсуждению преобразований «военной машины». Если учитывать время подготовительных мер, то реформа едва ли может быть осуществлена в рамках одного электорального цикла – на её проведение в отдельно взятом таковом может остаться лишь 1–2 года. Следовательно, для осуществления преобразований «военной машины» требуется достаточно длительное (два срока и более) пребывание у власти конкретного высшего административного лица и его команды либо наличие широкого консенсуса в вопросе реорганизации ВС между действующим политиком и его преемником. Более того, всё чаще нормой политической жизни стран – участниц Евро-Атлантического сообщества является коалиционный характер правительств, т. е. их образование и функционирование при участии двух и более политических партий. Достижение согласия между ними по такому чувствительному вопросу, как военная реформа, является весьма непростым делом, требующим значительного времени – опять же, с учётом того обстоятельства, что после очередного электорального цикла партийный состав кабинета изменится или как минимум иным станет соотношение влияния и властных полномочий между политическими силами, его образующими. Притом управленцам, работающим в системе исполнительной власти, следует учитывать вероятное негативное отношение той или иной части депутатского корпуса к росту расходов на ВС, их численности, а также изменение целеполаганий их использования. Не менее важно иное – жёсткая критика, если еще реформируемые или, того хуже, уже завершившие процесс преобразования вооружённые силы окажутся неспособны эффективно противодействовать какой-либо значимой угрозе безопасности (прежде всего, из числа неклассических).