– Доброго вечера, месьор, – мужчина отвесил глубокий поклон, который предназначался лишь самым именитым и важным клиентам лучшего постоялого двора в городе Берлога. – Карета ожидает.
Барон Эрроганц кивнул. Он был похож на легендарных карликов из-под горы, которые, по общему мнению, выдумали деньги: маленького роста, с крючкообразным носом. Только глаза – светлые, но жёсткие, пронзительные, но при этом печальные – подчёркивали незаурядность его натуры. Видимо, достижение столь высокого положения при таком малом росте и незначительном первоначальном титуле не было случайностью, а послужило наградой за превозмогание большого числа трудностей. Так выглядел один из богатейших людей на континенте, чьи торговые авантюры опутывали все его королевства. Новый мир покорился новой магии золота.
Бароны Эрроганц не всегда были аристократами. Ещё дед нынешнего барона пиратствовал в Великом море, ссужал деньгами королей и выкупил себе за долги у них титул. Его отец был кондотьером и сам ходил в грабительские походы с тысячами наймитов. Клан Эрроганц, благоларя своей фамильной беспринципоности, быстро получил огромное влияние на политику, на торговых магнатов, на бритунийских и тартарских мореходов. Подобно гигантскому мохнатому пауку, сидел барон в центре своей торговой паутины и высасывал досуха любого попавшего в неё глупого «жука», преумножая своё, и без того несметное, богатство.
Сгодня на бароне был высокий бархатный шаперон, который должен был, по замыслу коротышки, увеличить его рост, и широкий бархатный же плащ, отороченный белой шёлковой подкладкой, призванной скрыть тщедушность магната. Аметист, красовавшийся в центре орденской цепи, мог украшать самого короля Терсика, но тот наградил им барона. Это было само олицетворение власти нового мира – драгоценный камень, оправленный в золото. Тот, кому доводилось заглянуть в эти широко открытые холодные глаза, мгновенно понимал, насколько стоящий перед ним человек беспощаден и расчётлив.
Он важно подошёл к двойным дубовым дверям. Лакей, с напряжением ожидавший этого момента, тут же распахнул двери и, кланяясь, снял в знак почтения треугольную шляпу и подмёл её острым краем пол. Барон Эрроганц не обратил на него никакого внимания. Он вышел на улицу, глубоко вдохнув бодрящий холодный ветер, приблизился к черной карете, где его ожидал Акатль, домашний раб и кучер барона, купленный у пиратов в качестве диковинного краснокожего пленника из-за Великого моря.