. После развала СССР политическая острота темы отчасти способствовала росту интереса историков, но, с другой стороны, создавала вполне ощутимую напряженность в российско-украинском диалоге о прошлом, участником и, отчасти, организатором которого я был в 1990-е и 2000-е годы. Целый ряд работ в это время я написал или редактировал вместе с украинскими коллегами
[14]. В 2013 г. книга «Украинский вопрос…» по инициативе киевского издательства «Лаурус» была переиздана, с дополнениями и уточнениями, на Украине
[15]. Как теперь ясно, это был последний год, когда такое издание вообще было возможно. Уже в 2013 г. пара активистов партии «Свобода» застенчиво, по сравнению с их более поздними подвигами, пыталась сорвать в Киеве ее презентацию. Польский перевод, подготовленный в 2015 г., так и не увидел свет. Пространство для диалога схлопывалось.
Российско-украинские отношения переживали за эти годы многочисленные зигзаги. На Украине политическая жизнь бурлила, и темы национальной идентичности играли в этом бурлении центральную роль. В повестке дня постоянно присутствовали темы коллективной памяти, особенно тема страдания украинцев и ответственных за эти страдания во время голода 1932–1933 гг., который получил официальное название Голодомор[16], а также тема героизма и непогрешимости ОУН и УПА. Создавался украинский Институт национальной памяти, примерно наказывались те историки, которые осмеливались сопротивляться этой повестке[17]. Вопросы статуса меньшинств и, особо, статуса русского населения и русского языка неизменно становились важной темой законотворчества. Власти колебались в вопросе интенсивности национализаторской политики, но сам курс оставался неизменным. Сегодня, глядя на логику стратегически осмысленного (что не значит – основанного на верном расчете) поведения украинских националистов, я готов утверждать, что в основе этого поведения лежит убеждение о том, что без утверждения этнически эксклюзивной версии украинской идентичности в масштабе всей страны Украина будет находиться в состоянии экзистенциальной угрозы. Поэтому отторжение неготовых усвоить такую идентичность сограждан, даже угроза потери территорий в результате такой политики и провоцирование напряженности вплоть до военного противостояния как внутри Украины, так и с ее соседом на востоке – все это рассматривалось, а кем-то рассматривается и до сих пор как плата на пути к устойчивости нации, объединенной такой этнически-эксклюзивной идентичностью.