– И ты еще вздумала меня поучать! – воскликнул Эллиот, и, бросив на сестру уничтожающий взгляд, вылетел из комнаты.
– В-третьих, там все равно ничего интересного не написали, – закончила она, вставая с пуфа, и неторопливо спустилась к завтраку.
Уже сидя за столом, она, как и все эти две недели, слушала нудные нотации брата о том, что леди должна делать, а что нет. И что ее любопытный нос когда-нибудь не доведет Лию до добра.
– Надоело! – в это утро Лилиана не выдержала и решила все высказать ему в лицо. – Сколько можно уже! Это делай, это не делай. Ты, милый братец, глубоко заблуждаешься на счет женщин.
– Думаешь? – Эллиот неторопливо расправил газету и, попивая чай из фарфоровой белой чашки красиво расписанной цветами и с позолоченным ободком, снисходительно вскинул бровь, посмотрев на неугомонную сестрицу. – И что же такого загадочного я еще не видел в женщинах?
– Ты, как и все недалекие мужчины, наотрез отказываешься принимать тот факт, что у нас тоже есть разум и ум.
– Ум, говоришь? – он даже поперхнулся, до того его развеселило ее заявление. – У тебя? У той, что вечно попадает в неприятности из-за своего любопытства, напрочь игнорируя такое понятие как разумность. Если бы ты хоть раз воспользовалась своим умом, который, как ты утверждаешь, у тебя есть, то всей нашей семье не пришлось бы каждый раз, краснея за тебя, приносить извинения, и оплачивать нанесенный тобою ущерб.
– Ты так говоришь, будто я каждый день что-то вытворяю.
– А разве это не так?
– Да было то всего пару раз!
– Ты хотела сказать – пару сотен раз?
– Ты все переворачиваешь с ног на голову, – возмутилась Лия, раздраженно разрезая сосиску на мелкие кусочки, и специально громко скребя ножом по тарелке, зная, что этот звук бесит брата.
– Надеюсь на приемах, ты вспомнишь, как должна себя вести воспитанная юная мисс, – скривив лицо, прокомментировал ее действия Эллиот.
– Не переживай, – Лия, довольная, что досадила братцу, аккуратно положила кусочек сосиски себе в рот, и продолжила с набитым ртом: – Такую мелочь мой огромный ум уж точно не забудет.
Не выдержав ее специальных издевательств, ведь он знал, что Лилиана никогда не позволит вести себя настолько неподобающе в обществе, Эллиот перевел взгляд на газету, лишь бы не видеть, как отвратительно она жует.
– Уж надеюсь, – не преминул вставить он.