Все переводы, добавленные в это издание, были еще раз сверены и, в меру необходимости, отредактированы, некоторые – весьма существенно. Все данные о соотношении переводов, включенных в этот сборник, с ранними их версиями приводятся в аннотациях, предваряющих каждый из текстов. Два перевода новые и нигде ранее не публиковались.
Вступительная статья к сборнику в библиографической ее части (но только в ней), конечно, за прошедшее десятилетие несколько устарела. тем не менее решено было оставить ее в том виде, в каком она была в первом издании, как своего рода исторический артефакт[1].
В заключение я хотел бы поблагодарить всех, кто так или иначе причастен к появлению этого нового издания, прежде всего Дмитрия Валерьевича Ефременко, без чьей поддержки и вдохновляющего воздействия я бы не взялся за эту работу, и Юрия Михайловича Резника, главного редактора журнала «Личность. Культура. Общество», неизменно поддерживавшего меня в публикации переводов старой социологической классики, некоторые из которых вошли в эту книгу. Я хотел бы также выразить благодарность всем коллегам и студентам, которые многие годы поддерживали добрым словом мою переводческую работу.
В.Г. Николаев
В.Г. Николаев[2]
Золотой век чикагской социологии
Эта книга продолжает серию публикаций, представляющих основные достижения чикагской социологии[3]. Наследие Чикагской школы значимо не только содержащимися в нем вкладами в социологическую теорию, которые неплохо освещены в критической литературе[4], но и огромным и не вполне оцененным опытом эмпирических исследований, привлекающим с конца ХХ в. внимание ряда американских и европейских авторов[5], но до сих пор плохо известным у нас. В книге представлен преимущественно этот опыт.
С золотого века чикагской социологии, охватывающего период с середины 1910-х до середины 1930-х годов, начинается в известном смысле современная американская социология и, поскольку облик социологии после Первой мировой войны определялся прежде всего тем, что происходило на американской сцене, современная социология как таковая.
Ни перед Р. Парком, ни перед его коллегами по факультету социологии и антропологии Чикагского университета[6] не стояла задача создать какую-то особую школу. Они развивали социологию как таковую, понимая, что она должна стать эмпирической наукой, соответствующей критериям научности, как они тогда понимались. В начале ХХ в. ни в Америке, ни в Европе таковой не было. С одной стороны, сложилась традиция проблемно-ориентированных любительских социальных обследований, не ставящих собственно научных задач и не вписанных в какие-либо теоретические перспективы (в Чикаго она была представлена, например, обследованиями сотрудниц Халл-Хауса